Нолла регулярно навещала Дана и держалась как во времена, когда между ними царило согласие и поддразнивание было безобидным. Но она заметно повзрослела с тех пор…
— Отец говорил, что будет новая экспедиция, — как-то заметила Нолла.
— Хорошо бы меня выпустили отсюда прежде, чем ее укомплектуют.
— Но ты же участвовал в прошлой экспедиции!
— Именно поэтому я должен попасть и во вторую. Айрт вряд ли скоро полностью поправится, ему здорово досталось. А я уже знаю, с чем предстоит иметь дело.
Нолла не стала продолжать тему и скоро ушла.
На другой день она была необычно возбуждена: заливалась румянцем, отвечала невпопад, думала о чем-то своем. Сказала наконец:
— Дан, есть важная новость.
— Какая? — встревожился Дан.
— Собираюсь выйти замуж.
«Виан!» — мелькнуло у голове Дана.
— Ты ждешь поздравлений? — осведомился он холодно, хотя внутри все кипело.
— Почему же не спрашиваешь, за кого?
— Мне совершенно неинтересно, — отрезал Дан. — Мне-то какое дело!
— Тебе совсем все равно?
— Да, абсолютно. Думаешь, стану волноваться по этому поводу?
— Но разве… ты меня не любишь?
«Она еще издевается», — вскинулся Дан.
— С чего ты взяла?! — процедил он.
Глаза Ноллы налились слезами. Дан никогда не позволял себе так грубить. И с таким злобным видом.
— Ну и не надо! В таком случае я передумала! И вообще никогда не выйду замуж. А тебя ненавижу. Больше не подходи ко мне!
Она бросилась к двери, но Дан нагнал ее в два прыжка.
— Нет, постой! Что это значит? Что значит «передумала»?
— Потому что я хотела выйти за тебя. Отпусти меня.
Дану пришлось нелегко. Надо же быть таким дураком..
— Извини, я — дурак, — сказал он, вцепившись в Ноллу как утопающий. — Ни за что не отпущу. Хотя ты, конечно, просто чудовище и садистка.
— Ты сказал, что не любишь, — бормотала Нолла, упираясь в его грудь ладонями. — Этого я тебе никогда не забуду. Да как ты смел!
— Я думал, ты выходишь за Виана, — растерянно сказал Дан.
— Надо было меня спросить, а не думать разные глупости. Короче: ты будешь жениться на мне или нет? Посмей сказать «нет», и я… я глаза тебе выцарапаю!
Ее руки ослабли, а губы раскрылись. От нее пахло цветами и молоком. Она задыхалась, обхватив его шею.
— Я так старалась внушить тебе, — бормотала Нолла, — я так старалась тебе внушить, чтобы ты сказал, что хочешь взять меня в жены. А ты дуешься, дуешься… Я бы еще потерпела, клянусь, если бы не экспедиция. Опять улетишь, ничего не сказав.
Дан вдыхал ее запах и целовал, целовал ее губы, нос, щеки, глаза. Он чувствовав ее отвердевшие груди и крепкое девическое тело…
Сидящий в палате Вэрола Джайван обсуждал с ним принцип нового оснащения звездолетов. Собственно, речь шла о главном — о нападении паутин на риорскую станцию харджеров, и что надлежит срочно предпринять. Вэрол потянулся к видеофону, намереваясь уточнить кое-что у Дана. Однако Джайван с улыбкой перехватил его руку:
— Не отвлекай его. Дан выясняет отношения с Ноллой. Я туда заглянул и понял, что они наконец-то нашли общий язык. Они так увлеклись, что меня не заметили.
Минут через пять Дан сам заявился к Вэролу. Он сиял. Его губы вспухли. И он произнес монолог, в основном состоящий из междометий.
— …Мы с Ноллой поженимся, — завершил он, — когда меня выпустят отсюда.
— Как же ты решился сказать ей?
Дан подумал, что не гуманно рассказывать, как было дело. Вэрол еще не оправился. Он, пожалуй, помрет от смеха. Нет, ему пока вредно смеяться.
— Нормально прошло, — сказал Дан. — Что она, дурочка, что ли! Она давно решила, что не откажет мне. Я и сделал формальное предложение…
Через несколько дней Дан и Нолла улетели в бухту Эрл уже мужем и женой. В экспедицию Дана не взяли, как он ни горячился.
Когда Вэрола наконец выпустили из лечебницы, он решил навестить Виана в птичьем хозяйстве. Виан устроился там в самом дальнем коттедже.
К вести о замужестве Ноллы Виан отнесся очень спокойно. Вэрол не ощутил в нем ни горечи, ни разочарования. У Вэрола были теперь основания предположить, что Виана заворожило имя девушки и что она чем-то напоминала Виану погибшую старшую сестру, не более того.
В следующий раз Вэрол прихватил с собой в питомник Фалка. Его появление всполошило пернатых, привыкших только к людям. Однако соб вел себя достойно. Приученный дома не трогать птиц, он их не трогал и здесь и лишь с шумом втягивал запахи и настороженно рассматривал все окружающее огромными желтыми глазами.
