Эдвард Бурлингейм был совсем близко. Все начали вглядываться вперед, встав на цыпочки. Дети дергали родителей за рукав, засыпая их вопросами:
– Что, что там? Что происходит? Кто там?
Отцы наклонялись и сажали детей на плечи, чтобы тем было лучше видно.
Президент!
– Сейчас увидишь, сейчас увидишь. Уже скоро. Смотри вон туда, туда. Сейчас все увидишь, наберись терпения.
Мужчина, стоявший перед Макферрином, только что поднял сынишку к себе на плечи и усаживал его поудобнее.
Колин наблюдал за этой сценкой, вспоминая добрые старые времена своего детства, хорошие американские традиции.
В тот самый момент голос сзади него произнес:
– Колин Макферрин.
Он машинально повернул голову назад.
– Стоит тебе только шелохнуться, и я продырявлю тебя насквозь.
Столь необычного тембра Колину никогда не доводилось слышать. Голос вибрировал, как натянутая стальная струна, и от этого бросало в дрожь. Сравнение голоса с лицом хозяйки – самым заурядным, обыкновенным, можно даже сказать, приятным и добрым – свидетельствовало о колоссальной разнице между выражением лица и тембром голоса, который без труда можно было принять за голос, исходивший из чадища ада.
– Все правильно, – добавила полноватая пожилая женщина. – Замри и не двигайся.
Макферрин взглянул вниз и в складке плаща женщины четко различил глушитель направленного на него пистолета.
Колин заметил:
– Мы виделись в баре, в отеле.
Женщина подмигнула ему.
– Все правильно, – подтвердила Адель Дитц. – Иногда не мешает перед делом пропустить по рюмочке. А теперь, Колин, стоять смирно. Руки раздвинь немного в стороны и назад. Ты знаешь, как это делается. Ты ведь не новичок. Быстро.
Толпа уже обступила его со всех сторон. Слышались нетерпеливые возгласы. Кто-то совсем рядом выкрикнул:
– Я его вижу! Это – он!
Макферрин услышал, как зрители справа зааплодировали. Волна аплодисментов докатилась почти до них.
– Я взгляну, все-таки президент? – вопросительно произнес Колин.
– Через минуту, – жестко ответила Адель Дитц. – Да, – подтвердила она, скосив глаза влево. – Скорее всего, даже секунд через тридцать. Так что осталось еще тридцать секунд, а потом – двадцать пять.
Макферрин проследил за ее взглядом. Он увидел поднятый вверх оранжевый зонт. Зонт был в закрытом состоянии.
– Это можно назвать приятной неожиданностью, Колин. Все так на удивление складно получается.
Просто непостижимо, но женщина снова подмигнула ему.
– Я называю это «приятной неожиданностью», – продолжила она. – А теперь, малыш, стоять смирно. Пошевельнешься, и от тебя останется мокрое место. Захочешь попробовать, и ты – конченый человек, – сурово предупредила его полноватая женщина небольшого роста.
Макферрин услышал, как стихла барабанная дробь. Мимо них, поскрипывая колесами, проследовал лафет, за ним торжественно и с достоинством прошествовал почетный караул, воодушевленный радушным приемом и аплодисментами публики.
«Где-то неподалеку, на крыше дома или в каком-нибудь фургоне, наготове сидят снайперы», – думал Макферрин.
Колин еще раз взглянул на ярко-оранжевый зонт, поблескивающий на солнце.
– А вот и генералы! – закричал кто-то рядом. – Нет, вы только посмотрите, сколько на них понавешено разных побрякушек!
– Вступайте в ряды военно-морских сил! – в издевку завопил кто-то из толпы.
Макферрин про себя начал считать.
В этот момент Колину почему-то показалось, что сейчас самым важным для него было считать секунды. Макферрин считал и смотрел на зонт.
– Заметил-таки зонтик? – поинтересовалась женщина, тоже исподлобья внимательно поглядывая влево.
Колин промолчал.
Мужчина, стоявший впереди, обратился к сыну:
– Билли, ты его уже видишь? Ты видишь президента?
Мальчик видел генералов и адмиралов, важно шествовавших в торжественной процессии. Он видел Пучера, Торна, Энсона, Гриссла и Келлера, но ребенок разглядел кое-что еще.
Причем странный предмет вызвал у мальчугана такой восторг, что он начал трепать отца за волосы, чтобы привлечь его внимание.
Малыш не раз видел это по телевизору, такая игрушка была у них дома тоже. Но мальчику очень хотелось, чтобы его папа увидел эту «пушку» и постарался купить ему такую же. Поэтому он ухватил отца за волосы и пробовал провернуть его голову назад.
