Видимо, это звездное порстранство вблизи было не таким уж привлекательным, как представлялось отсюда, потому что, обычно, что издали кажется прекрасным, вблизи оказывается чем-то вроде содержимого мусорных ящиков, но Алигулу был готов даже к этому, и главным для него было то, что там находился совершенно другой мир, и Алигулу хотел, желал, мечтал быть жителем этого другого мира, и больше никогда не возвращаться на Землю.
В жизни Алигулу - и до женитьбы, и после - была одна только женщина, и эта женщина - его жена, и теперь его жена, накрывшись застиранной истончившейся простыней, спала на боку на тонком матраце, мирно похрапывая, и представления не имела о приключениях Алигулу с шестнадцатью золотыми коронками, и если бы на самом деле произошло чудо, то есть Алигулу украли бы те загадочные, таинственные инопланетяне и увезли бы его в свой далекий мир звезд, то что бы стало с этой несчастной?
Тогда бы этой несчастной не оставалось бы ничего больше как усесться у ворот мечети и просить именем Аллаха подаяние. Нет, не надо, как бы ни было печально, следовало выбросить из сердца эту прекрасную мечту о дальних звездах, потому что кому суждено жить в мире звезд - те там и жили, а Алигулу суждено жить на этой планете, на Земном шаре, в нагорном квартале Баку, умереть здесь, и здесь же потерять всякий след своего пребывания на земле, и костям его суждено было сгнить в земле этой планеты и смешаться с останками миллионов и миллионов людей.
* * *
Что было бы, если бы мусорные ящики во всем мире издавали не вонь, а источали ароматы духов?
Тогда был бы другой мир.
* * *
Все нутро его представляло собой сплошную рану, раковые метастазы уже въедались в кости, и врачи определили ему срок в несколько - по пальцам пересчитать - дней.
В сознании этого человека, находившемся между кошмарами, забытьем и явью неожиданно возникло видение горы, высокой горы со снеговой шапкой, и сознание его, трепещущее между кошмарами, забытьем и явью, вконец задыхающееся, будто сжигаемое на жарком огне очага, словно ощутило прохладу, повеявшую с той горы, эта прохлада окутала все тело его, и ноги, которых он уже не ощущал, будто немного даже замерзли от той прохлады и горной свежести, и случилось вдруг странное: прохлада, окутавшая тело, заставившая зябнуть ноги его, как-будто стала прогонять засевшие в сознание кошмары, вторгаться в забытье и разрушать его, принося с собой ясность и легкость, и больной впервые за много дней зашевелил губами и произнес:
- "Отвезите меня в горы..."
И желание его было исполнено свято, как завещание, его отвезли к подножию высокой горы, и стали поднимать по склону все выше и выше, и сознание этого человека, словно превратившись в маленькую птицу, полетело от склона, над скалистыми оврагами, и он увидел восход ярко-красного солнца перед горой, увидел солнце в небе, спокойно поливающее землю светом, увидел солнце, склоняющееся к закату, чтобы завтра вновь подняться из-за горы; снежная вершина горы, пробив облака, сияла в вышине и звала эту маленькую птицу взлететь выше облаков, в те дали, где кроме чистоты и ясности ничего нет, и больной впервые за несколько месяцев поднялся, стал на ноги, стал сам шаг за шагом подниматься на ту гору, родные и близкие поначалу бережно поддерживали его под руки, но вскоре шаги больного окрепли, а потом родные и близкие уже не поспевали за ним, и больной, поднявшись один на гору, миновал, оставил внизу облака, и в ясности и чистоте, что царили выше облаков, он достиг самой высокой вершины, а когда он вернулся обратно, родные и близкие вместо смертельно больного человека, увидели здорового, цветущего мужчину.
Это выздоровление все восприняли, как чудо.
Но никакого чуда здесь не было.
Просто чистота в сердце того человека слилась с чистотой и ясностью горной вершины.
И случилась эта история давным-давно, в далекой стране...
