Следы копыт! Копыта были отпечатаны повсюду! Точно такие же копыта, по следам которых они ходили.
– Оно вернулось, – сказал Доусон. – Эта тварь вернулась и привела других, таких же, как она сама. Они ликвидировали все следы крушения. И забрали с собой всех пассажиров.
– Она вернулась? – прошептал Флетчер.
Вместо ответа Доусон указал на следы.
– Ладно, – как-то странно то ли всхлипнул, то ли прорычал пилот. – Но как они очутились здесь? И как унесли все останки? Самолет весил много тонн. Как они могли унести его?
Не отвечая, Доусон пошел по краю истоптанного пространства, светя фонарем на снег. Он искал входящие и выходящие следы копыт. Но снег вокруг был не тронут.
– Есть только один способ, которым они могли прийти и уйти, – сказал он, наконец.
– Торнадо, которое проносилось над нами, – прохрипел Флетчер.
Доусон кивнул.
ГЛАВА V. Тайна белого безмолвия
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, когда рассвело, они снова отправились на север, по следам твари из самолета. Они дошли до трупа волка и пошли дальше. Местность стала меняться. Безжизненная равнина уступила место низким холмам, вдалеке переходящим в низкие горы. Оба они, правда, не знали этого, но геологи, изучавшие данные места, утверждали, что здешние горы самые древние на Земле.
Следы привели к отвесным утесам, у подножия которых зияли черные пасти пещер. Следы входили в первую пещеру. Входили и выходили обратно. Доусон и Флетчер шли по ним. Теперь они двигались осторожно, используя любое укрытие и внимательно изучая то, что лежит перед ними, прежде чем рискнуть двигаться дальше.
Следы привели их во вторую пещеру, но выходили и оттуда.
– Возможно, оно стремилось именно к этому месту, – предположил Флетчер. – А, может, просто искало сухую и теплую пещеру.
– Мне кажется, оно искало какую-то определенную пещеру, – сказал Доусон. – Оно пришло прямиком сюда, значит, знало, куда идет. Но...
На секунду он позволил себе поразмышлять о том, зачем тварь искала какую-то пещеру, если вообще искала ее. И не мог придумать ни одной причины для подобных действий. Утесы высились впереди на сотни футов вверх, отвесная, серая масса изъеденных непогодой скал, которые возникли здесь еще в те далекие времена, когда планета находилась в стадии формирования. Нет, не было ни единой причины, зачем твари идти сюда.
Но она стремилась сюда. Должна быть какая-то причина, и если бы Доусон понял ее, то понял бы и причину всего остального, включая ревущее торнадо в небесной вышине прошлой ночью. Больше такой бури не возникало.
– Идемте, – сказал Доусон.
Они осторожно двинулись дальше по следам копыт, огибающим большие валуны у подножия утесов.
Следы вели в третью пещеру.
И на этот раз обратно не выходили. На снегу у входа в пещеру были отчетливо видны входящие следы. И столь же отчетливо было видно, что выходящих нет.
– Оно там! – прошептал Флетчер. – Ну, Доусон, теперь, когда мы нашли, куда оно ушло, что будем делать дальше?
– Разумеется, тоже войдем туда, – ответил агент ФБР.
– Ну, да! – При дневном свете было видно, как побледнело лицо пилота. – Черт, послушайте, нужно же быть разумными, – убедительно сказал он. – Мы не должны туда идти. Эта тварь, вероятно, спит в глубине пещеры. Она, конечно, услышит, как мы входим, и... Черт, я бы лучше вошел в пещеру со львом.
– Я тоже, – согласился Доусон. – Но я иду туда. Можете ждать здесь.
– Ждать здесь?
– Ну, да.
– Чего?
– Нет смысла нам обоим погибнуть одновременно, – пожал плечами Доусон.
Лицо Флетчера помрачнело еще больше.
– Ну, нет, приятель, – с деланой бодростью сказал он. – Не затем я, знаете ли, тащился сюда. Я тоже пойду. Двое лучше, чем один.
Доусон усмехнулся. Ему нравился этот здоровяк-пилот. Флетчер мог бояться, но не позволял страху остановить себя. Держа пистолеты наготове, они вместе пошли вперед.
У ВХОДА В ПЕЩЕРУ они остановились.
Темная дыра уходила куда-то вглубь утеса. Видно было лишь на несколько футов. А все остальное скрывалось в темноте.
Что же ждало их там, в темных глубинах пещеры? Доусон заставил себя не думать об этом. Он прислушался. В пещере не раздавалось ни звука. Медленно, дюйм за дюймом, стараясь двигаться бесшумно, он пошел вперед. В ледяном воздухе дыхание вырывалось изо рта белым паром. Сердце бешено колотилось в груди.
