— Может, тебе примерещилось со страху? — предположил Боча.
— Я спичками подсветил — он уходит куда-то далеко.
— Отлично! — воодушевился Ромка. — Нам необходимо его исследовать.
Вооружившись фонариком, они втроём — Ромка, Макапка и Боча — спустились в подвал.
Пока Ромка не включил фонарь, они почти ничего не различали, словно разом ослепли. Впрочем, ребята прекрасно ориентировались тут и вслепую.
Макапка провёл друзей через узкий проход под наклонный лестничный марш, ведущий из подвала в подъезд. Дальше им пришлось пробираться на четвереньках.
— Здесь, — проговорил Макапка почему-то шёпотом.
Рыжеватый луч фонарика обозначил чёрную пробоину в низу стены, из которой выходили две трубы. Трубы были облеплены чем-то похожим на штукатурку и обмотаны проволокой.
— Ну и где твой подземный ход? — спросил Боча.
— Вот, — кивнул Вадька на пробоину.
— И это ты называешь ходом? Если это подземный ход, то наш фонарик — прожектор!
— А что тогда это, по-твоему?
— По-моему, просто дыра.
Ромка между тем улёгся животом на холодный, усеянный каменной крошкой и пылью цементный пол и просунул руку с фонариком и голову в эту просто дыру.
Узкий, почти прямой тоннель терялся где-то в бесконечной дали.
— Куда, интересно, он ведёт? — прошептал над ним Макапка.
— Куда-то ведёт, — ответил, высвободив голову, Ромка. — Может быть, в подвал другого дома.
— А может, в магазин? — предположил Боча. — В наш гастроном. Туда, где хранятся коробки с мороженым. Ну тогда я готов.
— Ром, как думаешь, обратно мы сможем выбраться? — спросил Макапка вполголоса.
— Кто-то выберется, а кто-то, может, и нет, — ответил вместо Ромки Боча. — А ещё там очень грязно, — скорчил он брезгливую гримасу, — можно испачкать белое личико.
— Кончай! — пресёк его Ромка. — Ну что, спелеологи, вперёд!
И он первым протиснулся в нору, так что снаружи остались торчать одни ноги в кроссовках. Но затем и они уползли, словно кто-то сидящий в норе втащил Ромку за шиворот.
— Ром, ну что там? — осторожно просунул голову Макапка.
— Трубы, — донёсся невнятный голос предводителя.
— Трупы? — прошептал впечатлительный Вадька.
— Сам ты труп, — подтолкнул его Боча. — Лезь давай или меня пропусти.
Юркий Макапка легко проскользнул вслед за Ромкой.
— Хорошо, Ковригу не взяли, — хмыкнул Боча, с трудом протискиваясь в узкую брешь, — он бы тут точно не пролез. Застрял бы, как пробка, и нас бы закупорил навеки.
…Двигаться ползком по трубам было очень неудобно, тем более что одна рука у Ромки была занята фонариком. Дышалось тут тяжело. Как будто не хватало воздуху, да ещё от шарканья локтями и коленками по обмотке труб в ноздри набивалась сухая едкая пыль, из-за которой нестерпимо хотелось чихать. Пахло извёсткой и ржавчиной.
Постепенно ход сделался чуть шире, и стало возможным продвигаться на четвереньках.
Стенки и потолок тоннеля были бетонными, кое-где из них торчала проволока арматуры.
Ромка слегка вздрогнул, когда сзади раздался неприятный треск.
— Что это? — остановился он.
— Да так… штаны порвал, — не сразу ответил Макапка. — За проволоку зацепился.
— Вот чучело! — не удержался ползущий последним Боча.
— Не поранился? — спросил Ромка.
— Так, ерунда… Маленько поцарапался…
— Двигай тогда, — проворчал Боча.
Поползли снова. Но чем дальше они забирались, тем тревожнее становилось Ромке. Что, если они и вправду застрянут тут? Здесь их сроду никто не найдёт.
— Надо было рубоном затариться, — прогудел сзади Боча. — Может, эта нора на десять километров.
Ромка не отвечал. Он уже заметно утомился, спина и шея затекли, хотелось встать и выпрямиться, но сверху прямо над головой нависал и как будто давил бетонный свод. Ромка уже начал жалеть, что они это затеяли. Если бы сейчас кто-либо из его спутников предложил повернуть обратно, он охотно согласился бы. Но первым предложить такое он не мог. Остальные тоже молчали, видимо, опасаясь показаться трусами…
От тревожных размышлений Ромку отвлёк странный гул, доносящийся откуда-то спереди. К этому времени фонарик ослабел, стал помигивать, поэтому дальше пяти метров ничего различить не удавалось.
Проползли ещё немного, и Ромке показалось, будто воздух стал сырым. И точно: лицо и руки повлажнели, а на бетонном своде висели, поблёскивая в слабом свете фонарика, набухшие капли воды, иногда неприятно шлепаясь на спину. Пахло теперь сыростью и как будто распаренными тряпками. Влажный воздух шёл волнами. Чудилось, будто кто-то огромный (какой-нибудь подземный дракон) дышит паром, раскрыв им навстречу пасть. А они, не видя, ползут прямо в неё.
