Понятное дело, что у Ромки в команде он бы так ни за что не поступил — не оставил бы друзей без котлет или чего-то ещё. Знал: тут с ним цацкаться не станут.
Поутру, выскочив из дому, мальчишки обычно первым делом бежали к сосне, взбирались на неё и, уже сидя среди душистой, чуть влажной от росы хвои, дожидались остальных и решали, с чего начать этот день: сыграть ли в футик (футбол), или в «минус пять», или в «ножную собачку», или в «города», или в «пекаря», или… Всех вариантов и не перебрать!
Но однажды, вот так же прибежав утром к столу, они застыли, ошарашенные, и лишь моргали ресницами, как Коврига после шести порций котлет. Вместо их красавицы-сосны, ставшей им совсем родной, торчал безобразный обрубок — без вершины, вообще без единой ветки. Просто неровный, покрытый корой столб, утыканный сучками — старыми и свежими…
Говорили: дерево мешало электропроводам, что тянулись от фонарного столба возле дома к гаражам.
Тогда-то впервые Ромка подумал, что взрослые способны натворить больше вреда, чем самые хулиганистые из мальчишек.
А после случая с Мумбой он убедился, что взрослые бывают не только вредными, но… и очень опасными.
Мумба, бездомная дворняга, давно прижилась в их дворе. Это была сучка жёлто-коричневого, как ствол их сосны, окраса, короткошёрстая, с длинным хвостом и длинными лапами и умной тупоносой мордой. Поначалу она обитала под тем же деревянным столом, служившим ей крышей. Но потом по предложению Ромки мальчишки устроили Мумбе жилище — рядом с гаражами из обломков досок сколотили конуру. Плоскую крышу покрыли куском рубероида, добытым на стройке, а внутрь настелили всяких тряпок. Макапка притащил из дому миску для еды. Такую красивую, что на другой же день её кто-то украл, так что пришлось ограничиться пластиковой банкой из-под селёдки.
В общем, Мумба счастливо в этом домике зажила. И даже пыталась в знак благодарности служить: лаяла на всех незнакомых. То есть, можно сказать, охраняла их пятиэтажный дом. И это её погубило…
В один из майских дней, под вечер, когда Ромка сидел дома за уроками, вдруг за окном громыхнуло. Затем послышались крики. Выглянув, Ромка обнаружил, что возле построенной ими будки толпится ребятня.
«Что-то случилось с Мумбой, — тревожно стучало у него в груди, пока он сбегал по лестнице подъезда. — Что-то с Мумбой…»
То, что он увидел, когда подбежал и растолкал столпившихся, было похоже на фильм ужасов.
Мумба сидела в своей конуре, с трудом держась на передних лапах, и крупно дрожала всем телом, и… Нет, такое лучше не видеть, особенно детям.
Но собравшиеся, словно околдованные, безмолвно смотрели на умирающее животное.
Ромка тоже не мог произнести ни звука, зато внутри у него всё как будто кричало до хрипоты. Вовка Коврига, которого обычно мало что трогало, размазывал по грязным щекам слёзы. А у девчонок так широко были раскрыты глаза, что Ромке подумалось, что бедняжки вот-вот сойдут с ума. Если только уже не сошли.
Затем Ромка наткнулся взглядом на Макапку. Тот сидел, скорчившись за конурой, обхватив руками колени, и трясся почти так же, как Мумба.
— Бедная миленькая Мумба, — тихо нашёптывал он. — Что с тобой сделали…
Ромке рассказали, что Мумбу застрелил милиционер из соседнего дома.
В тот ужасный вечер он проходил мимо будки, когда собака выскочила и стала его облаивать. Натренированным движением милиционер выхватил из кобуры свой служебный пистолет и выстрелил…
В тот вечер, уже после того как собаку похоронили, Ромка приплёлся домой, упал на кровать не раздеваясь да так и пролежал до темноты, сглатывая непослушные слёзы. Родители, желая утешить его, пообещали купить щенка, о чём он давно их просил. Но Ромка отказался.
— Мы должны отомстить за нашу Мумбу! — объявил он своей команде на следующий день.
Как они это сделают, мальчишки пока не знали, но готовы были на самые отчаянные поступки.
Отомстить, однако, им не привелось: милиционера того вскоре посадили за решётку. Но не за Мумбу, а за какое-то другое преступление.
«Если бы его посадили раньше — за убийство Мумбы, — думал Ромка, — то он ничего дурного больше не совершил бы».
