- Все, мальчики. Сеанс закончен. Выдохните и сглотните. Нож у меня, так что не вздумайте соваться сюда. Сидите там сзади - и сидите себе.
- Вы говорили о городах, - Виктор был невозмутим. - Где они находятся?
- Если считать отсюда, то на северо-западе. Я видела три города, но их больше, конечно. Просто мне по пути попалось только три.
- Вы сможете их найти?
Ясмин пожала плечами.
- Не знаю. Может быть. Но не уверена. Тогда у меня карты не было, а данные городов... У некоторых есть, но никто с тобой задешево не поделится А зачем тебе? Меняться хочешь - Хочу поговорить с их бургомистром
- Смеешься, что ли, - из-за спинки кресла показалась голова. - Как ты с мэром города собираешься разговаривать? Как ты вообще внутрь собираешься попасть?
- А это что, так сложно?
- Сложно? Ну, можно и так сказать, конечно. Это невозможно, приятель. Просто невозможно. Я не знаю никого, кто побывал бы в городе и вернулся. Даже баек таких не слышала, а уж баек я слышала ... - Ясмин изобразила двумя руками сколько именно она слышала баек. По всему выходило, что очень много.
- Но они же как-то торгуют с вами.
- Торгуют. Но они сами выходят. Под охраной. Правда, торговцы органами какие-то связи в городах имеют, но внутрь их все равно не пускают и никто тебе этих связей не сдаст.
Меня начало клонить в сон. В жестком кресле не то, чтобы спать - сидеть было неудобно, но мне доводилось засыпать и в худших условиях.
***
За пять дней мы вымотались до предела. Ясмин ни разу не остановила бот. Спала она урывками по два-три часа, а проснувшись, сверялась в картой Виктора и щелкала кнопками на панелях. Виктору было хуже всех. Он плохо переносил эту духоту и, по-моему, не спал вообще.
- Слушай, а нельзя люк открыть пошире? Виктору что-то совсем нехорошо.
- Можно, но надо будет еще больше скорость снизить. А так - нельзя... Мы просто в землю врежемся. Понимаешь, это старый бот, тут практически ни один прибор не работает, я его просто не удержу в таком положении. Аэродимнамика - это целая наука, а не просто взял и полетел. Места не узнаешь?
За стеклом, сколько хватало взгляда, был только песок.
- Узнаю. Вчера тут пролетали. И позавчера.
- Тоже мне шутник. Где тебя разукрасили так?
За двенадцать лет я собрал приличную коллекцию шрамов, которую постоянно носил с собой. Рассказывать об этом было бы слишком долго.
- Да так... То тут, то там...
- Хочешь, тату тебе набью?
- Чего?
- Картинку нарисую. Смотри.
Она задрала рукав своей майки и показала диковинный узор на плече.
- Красиво.
- Сама рисовала. Но набивала не я. Самой себе неудобно. Я вообще неплохо рисую. Только рисовать нечем и не на чем, - она выглянула в проход на Виктора, который сидел на задних креслах в какой-то полудреме. - Смотри еще.
Она чуть повернулась в кресле и, задрав майку продемонстрировала мне джокера на правой ягодице. Излишней стыдливостью Ясмин не страдала. После первой ночи она так и не надела свои штаны. Расхаживала по боту в мокрой майке, но в этой парилке ни у меня, ни у Виктора даже мыслей каких лишних не возникало.
- Тоже сама рисовала. У меня еще есть, потом, может, покажу... Так как? Хочешь набью? У меня есть прибор в сумке, я его еще со своего хома таскаю.
В пехоте многие делали татуировки. Но способности художников были далеки от совершенства и превосходили только способности татуировщиков. На стенах солдатских сортиров эти картинки, возможно, смотрелись бы неплохо, но иметь такую на себе, мне не хотелось. В разведке дела обстояли еще проще - такие приметы не нужны были никому. Но война закончилась и если Ясмин не врет, то рисует она хорошо...
- Я подумаю. Слушай, ты постоянно про свой хом говоришь, что там так здорово было... А чего ж ты оттуда ушла?
- Да, понимаешь, меня замуж отдали. А он из другого хома был и старый. Ну, сейчас-то я понимаю, что не такой уж и старый - ему чуть за сорок было тогда. А мне - четырнадцать. Я собрала манатки, забралась в чей-то бот - у нас там постоянно стояла куча ботов на ремонте - и сказала своему хому "прощай". Хотела море увидеть.
