Взяв в руки стопку, Макашев присвистнул.
— Ого! “Чапаев”, “Тринадцать”, “Волга-Волга”, “Судьба человека”, “Солдаты свободы”, “Поднятая целина”, “Ленин в Октябре”, “Хождение по мукам”, “Карнавальная ночь”… — читал он вслух, перекладывая тонкие плотные карточки. — Да тут около сотни фильмов! Где же вы храните такую пропасть кинопленки?
— Это элементарно, — с некоторым вызовом сказала Таня. — Так сказать, наука для быта трудящихся.
Макашев слушал с интересом объяснение Тани. Оказывается, каждый фильм записан на магнитную пластинку размером со спичечную коробку. Пластинка вставляется в специальную “читающую” приставку телевизора, который оборудован и проекционно-преобразующим устройством. Сам приемник телевизора размером в том Большой Советской Энциклопедии. Собран по схеме на плавающих и жидких кристаллах с применением электронно-акустических устройств, и его отраженный экран можно спроецировать просто в воздухе и довольно больших размеров -не меньше, чем в кинотеатре.
— Вот здорово! — удивился Юрий. Казалось, он не находил слов, чтобы выразить свое изумление и восхищение. — Может, вам нужна какая-то моя помощь для наладки аппаратуры, вы скажите, и я все сделаю.
— Пока нет, — ответила Таня. — Дело в том, что Олег Викторович использует приемник телевизора во время телерадиосвязи с Киевом как видеофон. А ровно в шестнадцать, то есть через семь минут, — взглянула девушка на свои крохотные часики, — у нас очередной сеанс связи. Это ненадолго, — успокоила она прапорщика, заметив досаду на его лице. — Через тридцать минут мы будем смотреть кино. Вот только какой фильм?
— Чудесно! — явно обрадованный, воскликнул Юрий. — Пойду посоветуюсь с ребятами. Впрочем, это можно сделать и позднее. Время есть. Пожалуй, сначала следует дочистить котел. Видите, куда я его оттащил, — показал он рукой в сторону места, где они ловили рыбу. — Чтобы сажа невзначай к “Юлии” или к нашим красавцам катерам не пристала. Хлопцы часа два на них флотский блеск наводили.
И он быстрым шагом устремился вдоль берега к котлу, раскуривая на ходу сигарету.
В кубрике, куда вошла Татьяна, все было готово к радиотелеразговору. Олег и Андрей Иванович сидели в левом углу возле столика с аппаратурой дальней связи, как ее называли в противоположность ближней — с катерами эскорта. Плоский экран телевизора светился радужной сеткой.
— Подсаживайся ближе, Танюша, — пододвинулся Олег, освобождая девушке место. — Ты у нас сегодня просто добрая волшебница. Устала, наверное? Да тут и спрашивать нечего. Конечно, пришлось тебе потрудиться. Еще бы, такую ораву накормить!
— И вовсе я не устала, — улыбнулась девушка Олегу. — Ни столечки, — показала она кончик своего маленького мизинца. — Мне ведь и ребята, и девушки помогали. Особенно полненький такой, в белом халате. Макашев. А вот как звать, не знаю. Сам не сказал, а спросить было неудобно.
— Юра его зовут, — отозвался Аксенов. — Разбитной малый. Только перед начальством вьюном крутится, лебезит да на ребят покрикивает. Не люблю таких.
— Служба у него такая, интендантская, — примирительно сказал Олег. — Дедушка говорил — самая трудная и в мирное, и в военное время. Всех надо обуть, одеть, накормить, обеспечить оружием, боеприпасами, куревом, иголками, нитками, карандашами и еще бог знает чем. Вставай раньше всех, ложись — последним… В вечном наряде вне очереди. И как ни старайся, всегда первый виноват.
— Ну уж так и первый! — воскликнул Аксенов и хотел что-то добавить, но тут в динамиках прозвучало:
— Внимание! Московское время шестнадцать часов. В эфире — Центр связи и информации. Как слышите и видите нас? Прием.
В тот же миг на экране возникло изображение знакомой комнаты. К удивлению экипажа “Юлии” это была не переговорная Центра. За длинным столом заседаний парткома сидели не только Кузьма Иванович Гаращенко и Алексей Скворцов, встречи с которыми в эфире они ожидали. Здесь же находились директор института, его заместители, заведующий спецотделом и какой-то незнакомый Олегу человек. Лица у всех были озабоченные.
Аксенов узнал Василия Ерофеевича Балашова. У него он познакомился с подполковником Гарькавым, получил напутственный инструктаж о необходимости соблюдать бдительность и в сложной ситуации сделать все возможное для безопасности Олега Викторовича Слюсаренко в первую очередь. Андрей Иванович решил, что присутствие Балашова на первом сеансе телерадиосвязи — чистая формальность. Ничего не сказав Олегу о своей осведомленности относительно личности и весьма высокого поста этого человека, он только тихонько хмыкнул про себя и приготовился слушать.
