— Разве пришельцев можно назвать людьми? — разнесся по всему залу рокочущий от возмущения бас. Они хуже всяких зверей! Они и есть наши внешние враги-поработители.
В голосе говорившего была такая сила убежденности, такая непоколебимая вера в свою правоту, что страстная увещевательная речь Виона как-то сразу поблекла.
— Ради мандингова металла, ради слез, которыми плачет Солнце, — ради золота, серебра, сверкающих камешков они готовы предать друг друга, обмануть родного отца, убить своего товарища и даже брата! Они не щадят ни стариков, ни младенцев, ни женщин…
Могучий голос замолк, но потом зазвучал с новой силой.
— Послушай меня, о Повелитель! Они — не люди. В них нет ни капли от человечности и разума. Только неодолимая звериная алчность и дикий восторг при виде золотых слитков владеют их помыслами и сердцами…
Был у меня маленький племянник Ирос. В трехлетнем возрасте заблудился он в сельве. Мой младший брат Уасхар Амару (оба — и Роберто, и Фредерико одновременно глянули друг на друга и согласно закивали головами. Если Уасхар — брат, то говоривший сейчас — сам Тупак! Великий и грозный Тупак-Амару!), мой бедный младший брат был вне себя от горя, продолжал говорить Тупак-Амару. — Еще бы! Уже две Луны искали ребенка или его останки лучшие воины племени, а нашли только несколько клочьев верхней одежды со следами шерсти черной пумы.
Можно понять было молчаливое отчаяние отца, стенания матери… И вдруг — о радость! Ребенка отыскали в сельве! Здорового, крепкого, без единой царапинки. Вместе с крошечным детенышем пумы он спал в кустах на пуховой подстилке возле узкого входа в звериное логово.
Случилось невероятное: две пумы — самка и самец — два страшных хищника, как поняли мы потом из довольно связного рассказа Ироса, добровольно, возложили на себя заботу о маленьком человеке. Они играли с ним, на ночь клали его между собой, согревая, приносили ему мясо убитых животных. И когда в их семействе появился собственный малыш, пума стала кормить Ироса своим молоком. Совсем как мама…
А через год, — гремел в зале рокочущий бас грозного вождя инков, — через год четырехлетнего беззащитного мальчонку, которого спасли от верной смерти дикие звери, рассек пополам меч закованного в броню гачупина. Просто так, чтобы удобнее было снять с него памятное ожерелье, сделанное его отцом из маленьких — в кукурузное зернышко — золотых фигурок пумы.
Нет, Повелитель, у нас разное представление о Разуме. И мой разум говорит, что кровожадных пришельцев надо безжалостно уничтожать, как бешеных собак! Всех до единого. Чтобы не оскверняли нашу землю.
Наступило долгое молчание. Потом послышался звон металла и шепот. Будто сдавленный рыданиями, свистящий, страшный в своей мольбе шепот сильного мужчины, истерзанного неслыханными душевными муками:
— Ты видишь, о Повелитель! Я стал перед тобой на колени! Я, вождь и верховный жрец инков, Тупак-Амару! На северо-западе пуны [35], среди неприступных вершин, окружающих мою новую тайную столицу, ждут меня двадцать тысяч воинов. Они молоды, сильны, смелы. Они готовы отдать жизнь во имя спасения отчизны. Они полны решимости уничтожить пришельцев. Но у них нет оружия. Такого же грозного, как у гачупинов.
Еще десять лет назад мы страшно боялись его громовых раскатов, мы считали великим божеством всадника на лошади, принимая их за одно — высшее существо. Теперь инки поняли многое. И каждый из двадцати тысяч моих воинов сейчас умеет и коня обуздать, и из ружья или пистолета без промаха любую цель поразить.
Ты обещал дать мне золото, о Повелитель! С условием, что оно пойдет на пользу людям. Скажи мне от самых мудрых, самых высоких вершин твоего Разума и от самых сокровенных глубин твоего сердца, скажи, о Повелитель, есть ли более достойное понимание и назначение долга и чести, чем стремление ценою собственной жизни спасти от смерти своих родных, близких, детей, их матерей, весь свой народ?
Не власти, не богатства ради прошу я золото у тебя, о Повелитель. Через своих жрецов, через верных товарищей брошу я этот желтый металл в жадные руки пришельцев. Пусть они перегрызут из-за него друг другу глотки! За тяжелые самородки, за пластинки и амулеты их вожди отдадут моим верным людям и винтовки, и пушки, и порох, и коней… Я одену в их кирасы и шлемы своих воинов, дам им громоподобное оружие наших врагом, и мы погоним пришельцев обратно на их каравеллы, прочь от нашей земли. Прогоним или уничтожим.
