— Для плавания в тропиках нужно иметь на борту два кондиционера, — сказал Олег Александру Павловичу. — Да и мощность каждого следует увеличить в полтора-два раза.
Винденко молча кивает. Он весь — внимание. Мысль работает с огромным напряжением: ему, старому морскому волку, никак не хочется проиграть эту первую шахматную партию молодому капитану. И победа, казалось, совсем близка. Четырьмя блестящими, по его мнению, ходами коня и королевы он наголову разбил испанскую защиту черных. Еще два-три хода и…
Но, видимо, он увлекся легкой добычей. Его королева оказалась запертой, а король на своем правом фланге попал в жесткие тиски двух тур черных, стоящих на одной линии под прикрытием офицера и королевы. У него в наличии семь пешек и все без исключения фигуры.
Но белые проигрывали. До мата оставалось в лучшем случае три хода.
Александр Павлович вздохнул и тихонько положил своего короля на доску.
— Сдаюсь. И как это я проморгал? — недоумевает он. — Только и делал что брал ваши фигуры и пешки… Увлекся тактическим успехом, а о стратегии забыл. И поделом наказан! Еще одну?
— Пожалуй, — кивнул Олег. — Надо же вам дать возможность реабилитироваться в собственных глазах. Да и мальчишка засмеет. Как меня.
Блиц-турнир придумал утром Сережа.
— Чего зря время терять? Давайте примеряемся. Увидим, кто что может. По паре партий без зачета сыграем, а потом уж — серьезно, как на чемпионате мира, — уговаривал он взрослых.
Безнадежно проигрывая Олегу, Сережа в последний момент каким-то образом ухитрился залезть в пат и потом от радости долго хлопал в ладоши, аплодируя сам себе. Ведь в конце концов он выиграл эту свою первую партию у доктора физико-математических наук! А после двухчасовой упорной борьбы с Александром Павловичем охотно согласился на предложенную им ничью и пошел в кубрик заниматься с Таней испанским.
В разгар второй партии к “Семену Гарькавому” подошел катер Аксенова. Комиссар был непривычно хмурым. Оба глаза его часто моргали.
— Плохие новости, друзья, — мрачно сказал он, усаживаясь в кресло. — Одна хуже другой. Во-первых, синоптики программируют штиль на целую неделю, не меньше. Это здесь, в районе от Джорджтауна до столицы Гвианы Кайенна. А чуть севернее, за мысом, по-прежнему работает на регату слабый пассат, и мало-помалу все ваши соперники приближаются к этому тихому уголку. Плавбаза отсюда сейчас всего в сорока пяти милях, а идущий впереди других канадский катамаран “Тирд Тертл” отстает от вас всего на семнадцать миль. Правда, час назад он тоже потерял ветер, но триста семь миль, выигранных вами в первые сутки, наверстал. Да и другие теперь не на много от него отстают. Так что придется, по сути, все начинать сначала.
Он усмехнулся, поднялся с кресла и снял свой форменный жилет.
— Но ничего, — проговорил ободряюще, — все еще впереди. Не вешайте носы… Духота сегодня просто немыслимая. Вы здесь, внутри тримарана, настоящие счастливчики… Да вы не огорчайтесь, — успокаивал он экипаж. — У вас в запасе пять зачетных часов. И упрямства вам не занимать. А “Семен Гарькавый” даже “при десяти новых стартах даст форы любому паруснику. Пусть только ветерок появится. Лично меня больше огорчает третья неприятная новость: намеченный на завтра сеанс видеосвязи, к сожалению, пока откладывается. Вы будете находиться очень далеко от расчетной точки.
— Да, — спохватился Аксенов. — Есть еще одно весьма важное обстоятельство. На центральном плато Гвианы сегодня с утра разразилась песчаная буря. Дует сухой горячий ветер, который здесь, как и на побережье Африки, называют “хамсин”. Очень редкое на этом континенте, но исключительно пакостное явление природы. Не исключено, что отголоски бури дойдут и сюда, тем более, что барометр начал падать, — кивнул он на прибор, стрелка которого чуть-чуть дрожала. Посидев в рубке управления еще несколько минут, Аксенов поднялся.
— Пойду посмотрю, что делает Сережа.
Однако очень скоро Андрей Иванович вернулся.
— И Таня, и сын спят сном праведников. Будить не стал. Пусть отдыхают. Завтра непременно наведаюсь, протянул он поочередно руку обоим капитанам и стал одевать жилет.
