Меквусак улыбался, когда рассказывал мне все это. Именно на острове Бриант мы сейчас и находились. Только теперь я понял, почему старик с такой охотой стал рассказывать, когда мы уселись вокруг костра, — именно здесь он совершал свои подвиги. Ему было радостно увидеть это место, воспоминания всплывали в его памяти, и он продолжал рассказывать о том, что случилось на острове Бриант в те далекие годы.
Разбойник Тулимак сразу увез женщину на маленький остров и здесь построил себе снежную хижину. Ему повезло, и он набил тюленей; теперь у него было достаточно жира для светильника и мяса для пищи. Женщина не казалась особенно удрученной тем, что ее похитили; она только для виду сопротивлялась, чтобы оставить по себе хорошую славу. Она очень ценила любовь этого сильного человека; их связь могла бы быть длительной и окончиться совсем по-другому, если бы Меквусак не пришел именно в это время на мыс Йорк. Да и жизнь юноши тоже сложилась бы иначе.
Меквусак приблизился к острову ночью; ничего не подозревая, они спали. Когда Меквусак был уже вблизи хижины, женщина проснулась, услышав скрип саней. Она вышла и, увидя Меквусака, бегущего к ним, быстро разбудила своего друга.
Тулимак вскочил и сразу же понял, в каком он безнадежном положении. Как принято у эскимосов, он спал голым, а оружие свое оставил возле хижины на санях. Тулимак, не успев даже ничего натянуть на себя, наклонился, чтобы вылезти из хижины и схватить гарпун или что-либо другое в надежде защитить себя и свою подругу, но было уже поздно. Меквусак, возможно, не так легко победил бы Тулимака, если бы тот оказался как следует вооруженным и готовым к бою. Теперь же Меквусак напал на голого человека, как только тот вылез из хижины. Он не дал ему даже возможности подняться, со всей силой проткнул его гарпуном и пригвоздил к снегу.
— Ты хотя бы дал мне сперва надеть штаны, — проговорил Тулимак, — и тут же умер перед своей хижиной. Это были последние слова, произнесенные им, — сказал Меквусак, улыбаясь при этом воспоминании.
* * *
Рокуэлл Симон был в восторге от рассказа Меквусака о его богатой приключениями жизни. Но вместе с тем он готов был заплакать от досады, что у него не оказалось бумаги, чтобы все записать. Кроме того, Рокуэлл был ненасытен. Он все понукал старика, чтобы тот рассказывал о других приключениях.
— А что произошло с женщиной, которая убежала с Тулимаком? допытывался он. — Что ты сделал с ней?
Меквусак улыбнулся. — Что делает мужчина с женщиной? Ее муж стремился отомстить бесстыжему Тулимаку, но ничего не было сказано, как поступить с женщиной. И поскольку муж оказался не настолько храбр, чтобы самому бороться за свою жену, то я решил, что ему достанутся только вещи убитого они мне были ни к чему, а вот женщины мне не хватало. Я увез ее на север, и она жила в моем доме все те годы, которые прошли до ее смерти; она стала матерью моих детей и была хорошей женой и искусной портнихой. Мне она доставила много удовольствия, пока была жива.
Следовательно, женщина, которая убежала с Тулимаком на остров Бриант, была бабушкой Навараны, моей жены! Этого я раньше не знал. Теперь и я заинтересовался не меньше Рокуэлла, и мне хотелось узнать побольше.
— Как же случилось, что они оставили свое первое стойбище по другую сторону великого моря? — попросил Рокуэлл перевести Меквусаку.
— Причиной всему был северный олень, — объяснил старик. — Как я уже рассказал, все решил за нас великий Критлак. Я был тогда маленьким мальчиком, но и сейчас помню наше последнее стойбище на Баффиновой Земле. Помнится мне, что олени исчезли. С каждым годом их становилось все меньше и меньше, и люди переживали страшный голод. Наконец, Критлак, бывший великим заклинателем, решил отправиться один, чтобы узнать причину. Он долго путешествовал и, когда вернулся, ему многое стало известно. Он-то и объяснил, почему олени избегали наши стойбища.
Случилось так, что Критлак встретился с великим оленьим духом. Он и рассказал, что людские поступки сильно обидели северных оленей. Когда люди убивали достаточно оленей для своих нужд, они перевозили туши домой, а женщины отрезали головы оленей и бездумно перебрасывали их через плечо, так что головы катились по земле и в глаза набивался песок. Такое обращение было надругательством над душами оленей, и поэтому стада избегали человеческих стойбищ. Критлак повелел, чтобы в будущем только мужчины отрезали головы убитых оленей; с ними следовало обходиться уважительно, так как животные давали пищу. Все прислушивались к словам Критлака и поступали как он советовал.
