Когда гости собрались, Наварана повела себя согласно всем обычаям и спросила меня, не можем ли мы предложить гостям поесть и нет ли у меня чего-нибудь, чтобы утолить их голод. Я уверял ее, что совсем не подумал об этом и если у меня есть что-нибудь, то это нечто мало съедобное. Затем я медленно и нерешительно вышел. Гости сидели в молчаливом ожидании и следили, не допустим ли мы отклонения от принятой церемонии. Когда я стал втаскивать в чум большой кусок мяса, несколько молодых мужчин тотчас же вскочили помочь мне. Им пришлось нести небольшой кусок, но они стонали, словно поднимали огромную тяжесть, и жаловались, что им трудно, тем самым подчеркивая перед собравшимися значительность моего дара и мое желание угодить гостям.
Ассаюк находился среди приглашенных, но он знал, как себя вести, и словом не обмолвился, что именно он поймал этого нарвала. Но, к несчастью, с ним была его жена, а та не могла удержаться и намекнула, откуда взялась такая добыча. Когда она увидела, как все вкусно, то воскликнула:
— Можно гордиться, Питa, что жалкий кусок нарвала, которого мой незадачливый муж вытащил на сушу, пригодился на этом пиршестве!
Для Навараны все было испорчено. Конечно, среди гостей не было ни одного, кто бы не знал, что я еще ни разу не поймал нарвала, но я нигде не встречал гостей более тактичных, чем полярные эскимосы. Они готовы были ничего не замечать, чтобы не унизить меня, хотя прекрасно знали, что я угощаю их добычей другого мужчины — поступок, достойный наибольшего презрения в их среде. Но Арнарврик не смогла промолчать. Она была слишком горда или просто завидовала молодости Навараны. Бедная Наварана, у нее не осталось и тени воодушевления, когда она приглашала гостей кушать не стесняясь. В довершение всего у нас не оказалось ни кофе, ни чая, чтобы предложить гостям. Все наши запасы пришли к концу, а судна все не было. По мнению Навараны, торжество провалилось.
Когда гости разошлись, я вышел из чума. Был прекрасный вечер. Солнце висело над горизонтом — в это время года оно не заходит и ночью. Воздух был легким и прозрачным, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка настоящее арктическое лето в его непередаваемой прелести. Я не мог заснуть и решил поохотиться на зайцев или белых куропаток, вернее я сделал вид, что иду на охоту: мне просто хотелось уйти на скалы. Я захватил бинокль и пошел.
Наварана последовала за мной, и вот теперь мы сидели рядом и смотрели на море. Льды, льды, повсюду льды! Судну не пробиться сквозь них; сильный северный ветер нагнал к нам паковый лед. Моржи в этом году рано пришли к острову Саундерса. Когда лед лежит еще прочно, моржи направляются на север от острова Хольма к мысу Йорк через открытый проход, который всегда пересекает залив Мелвилла, — "Морская пасть", как его называют эскимосы. Моржам легко плыть по этому проходу через широкий залив, но по дороге они не встречают моллюсков. Трудно сказать, в чем дело: то ли для моллюсков здесь слишком глубоко, то ли громадные айсберги, задевая дно, вытесняют моллюсков — излюбленную пищу моржей.
В желудках моржей, которых добывают в нашей части Гренландии, всегда находят тюленье мясо. На протяжении всего пути на север им ничего другого не попадается. Поэтому моржи надолго задерживаются у острова Саундерса полакомиться великолепными моллюсками, которых здесь вдоволь. Поздней весной и в начале лета в этих местах всегда очень много моржей. Ловить их легко, так как в своих повадках они точны, как часовой механизм. Под водой они находятся семь минут, затем выныривают подышать и лежат на поверхности, пока не сделают пять вдохов; потом опять погружаются. Через семь минут они снова на поверхности; не так уж трудно рассчитать, где они покажутся, и подойти на каяке к тому месту.
Иногда бывает, что моржи заплывают в неглубокие воды, и тогда можно изучить их жизнь более подробно. Наблюдая за ними, я понял, почему в их желудках никогда не находят остатков раковин моллюсков, которыми они питаются. От путешественников и ученых мне приходилось слышать самые нелепые объяснения этого загадочного явления. Многие считают, что моржи раздавливают раковины языком и выплевывают створки. Эта странная теория не выдерживает никакой критики. Я вырезал языки у сотен убитых моржей и убедился, что они не могут отделять тело моллюсков от раковины.
