— Все в порядке.
— Я сожалею.
— Вам не о чем сожалеть.
— Мне стыдно. Я поступила плохо.
Я поднял кота, сел и положил его рядом с собой.
— Хотите кофе? — спросила Эллен.
— Нет, спасибо.
— Если вы проголодались, я могу что-нибудь приготовить.
Я покачал головой.
— Если я чего-нибудь захочу, то возьму сам. Но все равно спасибо.
Она кивнула и, подобрав ноги, устроилась в большом кресле напротив меня.
— Зажечь свет? — спросил я.
— Только если вам хочется.
Я не стал включать свет.
Через некоторое время кот встал, потянулся, сделал небольшой круг и улегся на прежнее место.
— Мураумфф, — сказал он.
— Я не знала, что у вас есть кот, — сказала Эллен.
— Не могу сказать, что у меня есть кот. Он живет здесь только из-за того, что я его кормлю и угощаю пивом. Не пытайтесь его погладить. Он злой и кусачий.
Она улыбнулась, и в лунном свете ее зубы показались мне голубыми.
— Кроме того, он грязный и на нем куча микробов.
На мгновение ее улыбка стала еще шире, но почти сразу же исчезла.
Мы посидели так еще немного. Над каньоном довольно низко пролетел очередной полицейский вертолет. Когда я был маленьким, мы жили рядом с воздушной базой, и я ужасно боялся, что самолеты и вертолеты отпугнут Санта-Клауса. Но через много лет, во Вьетнаме, я полюбил эти звуки, означавшие, что кто-то летит нас спасти.
Эллен Лэнг тихо сказала:
— Я не знаю, есть ли у меня хоть какие-то деньги. Не знаю, как кормить детей. Не представляю, как буду платить за дом, за школу и за все остальное.
— Я проверю, как обстоит дело со страховкой. Но даже в самом худшем варианте вы можете продать дом. Машину Морта — в любом случае. Дети могут ходить в государственную школу. Вы приспособитесь. И у вас, и у ваших детей все будет в порядке.
Она сидела совершенно неподвижно.
— Никогда прежде я не оставалась одна.
— Знаю. — Вертолет повернул обратно, а потом его звук растворился за водохранилищем. Интересно, наблюдает ли за ним Джо Пайк. — У вас есть дети. И есть я. Когда все закончится, мы с вами еще увидимся.
Она кивнула.
— Я оперативник на все руки. Я обеспечиваю дополнительные услуги и ежегодное обслуживание, в точности как мистер Гудренч.[38]
Она никак не отреагировала на мои последние слова. Подобные вещи производят фурор в комедийных шоу. Возможно, она смеется только шуткам, в которых фигурируют коты. Я посмотрел на кота. Никаких озарений меня не посетило.
— Есть еще Джанет.
— Которая способствует снижению моей самооценки?
— Нет, она лишь культивирует ваше смирение.
— Вы очень мило пытаетесь меня подбодрить. Благодарю вас.
Мы посидели еще немного. Эллен смотрела в окно. Я смотрел на Эллен. У нее высохли волосы, она их расчесала, и теперь они изящно обрамляли маленькое узкое лицо. Бледный свет смягчал ее черты, и я смог представить себе девушку из Канзаса, с которой было так здорово сходить на футбольный матч в холодный вечер и которая будет сидеть рядом, а когда твоя команда проведет удачную атаку, ее так приятно обнять. После долгого молчания она едва слышно сказала:
— Наверное, здесь очень приятно жить.
— Да.
— А койоты тут встречаются?
— Да. Им нравятся холмы за водохранилищем.
Она посмотрела на кота.
— Я слышала, они нападают на кошек. У меня есть подруга в Николс-Каньоне, которая потеряла двух кошек.
Я прикоснулся к голове кота. Она была широкой, плоской и покрытой шрамами. Хорошая кошачья голова.
Эллен пошевелилась в кресле. Она сидела, поджав под себя ноги, и внимательно следила за тем, чтобы халат прикрывал колени.
— Скажите, как можно так долго жить с кем-то и так мало о нем знать?
— Можно видеть лишь то, что тебе хотят показать.
— Но я прожила с Мортом четырнадцать лет. Гэррета Райса знаю пять. Лишь через восемь лет после свадьбы я узнала, что у Морта есть другие женщины. А теперь еще и наркотики. Я понятия не имела, что он занимался наркотиками. — Все ее тело оставалось неподвижным: двигались одни лишь губы. — Он сказал, что все дело во мне, что я его убиваю. Он сказал, что иногда лежал ночью без сна и надеялся, что я умру, и придумывал способы сделать мне больно.
— Дело не в вас.
— Но как Морт мог быть таким? Как я могла этого не понимать? Я, его жена? Как это меня характеризует? — шептала она.
