Пойтрас криво улыбнулся.
— Мачо.
Я кивнул.
— А ты на него похож. Возможно, я сумею помочь тебе с наркотиком. Посмотрим. Мне нужно кое-что согласовать.
— С Байше?
— Невозможно стать лейтенантом, не умея заносить мяч, Гончий Пес. И приносить команде очки. Это справедливо даже в случае с Байше.
— Моя уверенность растет с каждым мгновением.
— У всех нас одна задача — сделать так, чтобы ты ни в чем не сомневался. — Он закрыл блокнот, засунул его в боковой карман и направился к двери. — С утра зайди в участок, и мы все обговорим. Если до тех пор что-нибудь случится, дай мне знать. Потом может быть слишком поздно. Ты должен играть в нашей команде.
— А нельзя ли решить проблему профессионально?
Пойтрас улыбнулся, но в его улыбке не было веселья.
— Знаешь что, Гончий Пес? У меня сложилось впечатление, что Дюран пришел к выводу, что вы друг друга поняли. А ты вдруг захватил его пленницу и прикончил двух его боевиков. Дюрану это не понравится. Он может прийти за тобой.
— Пайк.
Лицо Пойтраса помертвело. Он распахнул дверь.
— У тебя отвратительный вкус на партнеров.
— А кто еще согласится со мной работать?
Я стоял у двери, дожидаясь, когда Пойтрас уедет. Потом до меня донеслось урчание кота и послышался ответ Пайка:
— Хороший котик.
Я принял душ и побрился, а потом прошелся по дому, выключая свет, который зажег для Эллен Лэнг. В доме было тепло и тихо, золотой свет от лампы над диваном успокаивал. На полках стояли книги, которые я любил перечитывать, а на стенах висели оригиналы, которые любил разглядывать. Я гордился своим домом, как и офисом. Как и офис, дом был результатом процесса, и процесс этот продолжался. Дом жил вместе со своим хозяином. Я услышал, как наверху перевернулась с боку на бок Эллен Лэнг.
Я взял шесть таблеток аспирина, проглотил их, вытащил из шкафа спальный мешок и разложил на диване. Голова у меня кружилась, начало действовать виски. Я сел.
Было уже слишком поздно для того, чтобы слушать новости. Может, покажут старый вариант «Нечто» 51-го года с Кеном Тоби. Когда я был мальчишкой, Кен Тоби защищал мир от чудовищ. Он вступал в схватку с существами из других миров, с теми, что поднимались со дна моря или попадали к нам из доисторических времен. Кен Тоби сражался с чудовищами, чтобы мы могли жить спокойно. А главное — всегда побеждал.
«Есть тот, кто всегда побеждает. В этом весь фокус».
Вскоре появился кот, запрыгнул ко мне на диван, залез на колени и принялся мурлыкать. После улицы его шерсть стала холодной. Я принялся поглаживать его по спине. И заснул.
Мне снилось, что я стою на жаркой пыльной арене, а Доминго Дюран в Огненном плаще подступает ко мне, держа в одной руке короткую шпагу, а в другой плащ. Толпа его приветствует, красивые женщины бросают розы. Я решил, что превратился в быка, но, опустив глаза, увидел, что у меня обычные руки и ноги. Проклятье, где же бык? А в следующий миг плащ отлетел в сторону, и темный сатанинский бык бросился на меня. Нет, не просто бык. На нем были сапоги Эскимоса из тюленьей кожи. Когда тебе снится сон, не нужно садиться на «конкорд», летящий в Вену, чтобы все понять. Когда бык собирался проткнуть меня рогом, который подозрительно напоминал гарпун, меня завертело, я взвился ввысь и проснулся в своем доме, где было по-прежнему темно.
Эллен Лэнг стояла у стеклянных дверей, спиной ко мне, и смотрела на Голливуд. Рядом со мной пошевелился сонный кот. Тоже мне, кот-часовой.
Я прислушался к дому, к своему дыханию. Эллен не шевелилась. Через некоторое время я негромко произнес, чтобы не напугать ее:
— Мы его найдем.
Она повернулась. Ее лицо оставалось в тени.
— Я не хотела вас будить.
— Я проснулся сам.
Она вздохнула и подошла к большому креслу, стоящему возле дивана, но садиться не стала. Я заснул поверх спального мешка и успел замерзнуть, но мне ужасно не хотелось шевелиться. Я смотрел на ее лицо, голубое в лунном свете.
Она взглянула в сторону Голливуда, а потом перевела глаза на меня.
— Они мне не верили. Я говорила, что не понимаю, о чем меня спрашивают, но они продолжали задавать вопросы. А потом привели Перри. И без конца повторяли, что я все знаю и что я должна им сказать, а потом стали грозить, что изнасилуют меня на глазах у Перри и что мне лучше ничего не скрывать. Я подумала о вас. И сказала им, что наркотик у вас.
