— Это не русские, — отрезала Сашка.
— Не важно, зато сегодня мы можем танцевать зикр на Садовом. Кровь наших братьев не была пролита даром.
«В России нет национальной властной элиты, — черкнула в „блокноте“ Сашка, — у власти стоит вполне безродный конгломерат дельцов от политики».
— Скажите, Беслан, какой доход приносит ваш подземный дворец?
— Коммерческая тайна, дорогая… Знаешь, за что был убит тот американец с русской фамилией?
— Пол Хлебников?
— За то, что слишком любил считать чужие деньги.
— Пугаете?
— А ты не пугайся. Сосчитай сама, дорогая. Один квадратный метр аренды в месяц приносит две с половиной тысячи долларов, умножь на три десятка километров торговых площадей.
«Доход комплекса на Манежной настолько велик, что соотносим с военными репарациями», — отметила Сашка. Она уже оконтурила в мыслях план и тон будущей статьи и ей не терпелось скорее схватиться за работу, чтобы не «перекипеть», не растерять священный жар охоты, азартной погони за успехом.
— Сколько столичных банков вы контролируете?
— Было почти тридцать, недавно десять из них лишены лицензий.
— По подозрению в финансировании исламского терроризма?
— Дорогая, почему не кушаешь?
Сашка машинально потрогала вилкой горку салата.
— А кто сегодня владеет комплексом, кто этот космический богач, выжимающий кошельки состоятельных москвичей?
— Официальный договор с «Плазма-групп» расторгнут, но семьдесят процентов акций по-прежнему принадлежит ей.
— Скажите, Беслан, кто строил комплекс?
— Проектировали русские, строили турки, оформлял грузин. Деньги ссудили западные партнеры. Менеджментом занималась «Плазма-групп» во главе с Омаром Аиловым. Такие девушки, как ты, должны интересоваться мехами и камушками, а не подпольной бухгалтерией.
— Вам нравится наземное оформление: все эти фонтаны, фонтанчики и лягушачьи лужи?
— Знаешь, дорогая, есть такой старинный обычай: на главной площади завоеванного города строят фонтан, это знак женской покорности, проигрыша. У себя дома победители возводят обелиск, и чем выше, тем лучше. Поехали, дорогая.
— Куда?
— Покажу тебе то, что ты еще не видела.
Беслан и Сашка покинули ресторан.
Через несколько минут быстрой езды Беслан затормозил у дверей подземного дворца.
Над Манежной пузырем болотного газа пучился пыльный купол. Его охранял медный дракон с длинной волчьей пастью. Жара спала, и площадь казалась задумчиво-величавой и пустынной. Не верилось, что под слоем гранита и бетона, в подземных залах и норах бурлит жизнь, и на всех уровнях копошатся тысячи рабов, объятые единой страстью-служением. Неведомый идол, желтый дьявол подземелий, принимал поклонение с презрительной улыбкой чужеземца. Уступы подземного храма желаний были украшены самыми изысканными и драгоценными дарами. И каждый, опустившийся в сверкающую бездну, оставлял там небольшую лепту восторга перед силой, изваявшей этот чертог. И каждый чувствовал невольную гордость приобщения к этому необъятному земному могуществу.
— Беслан, мне бы хотелось побывать на самом дне. Я слышала, что у вашей пирамиды есть некий «инфернальный уровень».
— От кого слышала?
— Не важно.
— У нас говорят: «Не верь солнцу зимы, слову жены и улыбке врага». А тебе скажу: не верь слухам, красавица.
Внутри подземного капища было горячо и влажно от людского дыхания. Лопасти огромных вентиляторов рубили сдавленный мертвый воздух, и Сашке было душно до дурноты. Беслан провел ее в широкий грузовой лифт, и, словно оборвавшись, они упали вниз, на дно стометровой шахты.
Из чрева земли шли глухие стоны. Изредка по подземелью пробегала едва заметная дрожь, и ритмичный скрежет буровил земную толщу. Опутанный нервами проводов, артериями и жилами коммуникаций, опрокинутый конус магазина походил на гигантское пульсирующее сердце, погруженное в земную кору, в тело города, в священную плоть кремлевских холмов. Затиснутое под землю, оно изнутри наполняло Москву своими токами, золотыми звенящими ручьями, шелестом купюр и испарениями примитивной жадности. Оно должно было привлечь, притянуть восхищенные, околдованные толпы, дабы алчным излучением тысяч сердец насытить пульс преисподней.
