— Реконструкция — это переделка, — начала объяснять тётя Лена.
И она рассказала Валерке, что сейчас почти на всех заводах и фабриках люди занимаются такими переделками. Они заменяют старые машины на новые и более сильные. Всё это делается для того, чтобы выпускать больше разных товаров, продуктов и всевозможных машин. Тётя Лена сказала, что, чем скорее люди всё это сделают, тем скорее будет коммунизм.
— А когда я вырасту, коммунизм уже будет? — спросил Валерка.
— Ты обязательно будешь жить при коммунизме, — заверила тётя Лена. — Только для этого надо хорошо учиться.
Ну, об этом Валерка и сам знает. Все: и дядя Саша, и бабушка, и мама в письмах, и Дарья Емельяновна, и Валя, — все ему твердят, что он должен хорошо учиться.
Незаметно приблизился Новый год.
Для Валерки поставили настоящую ёлку. Казалось, что вместе с ней в комнату пришли все запахи леса. Он сам украсил ёлку, и дядя Саша обмотал её гирляндой маленьких лампочек. Вечером Валерка включил свет, и ёлка загорелась разноцветными огоньками.
Весело было на утреннике во Дворце культуры. Там стояла ёлка до самого потолка, и настоящий Дед-Мороз вручил Валерке подарок. Многие ребята пришли сюда в маскарадных костюмах. Там были и медведи, и зайцы, и Снегурочка.
Но самая большая ёлки стояла на площади. Валерка даже видел, как её привезли и как украшали.
Приехала эта елка на большом лесовозе, а когда ее поставили, пришла красная пожарная машина, выдвинула лестницу до самой верхушки дерева, и с этой лестницы начали развешивать игрушки и лампочки.
По городу разъезжала тройка с бубенцами, и в разукрашенной повозке важно восседал Дед-Мороз, и рядом с ним была Снегурочка. Она приветливо махало всем рукой…
На улице потеплело, крупными хлопьями шёл снег. Всё это было похоже на сказку. Валерка вдруг вспомнил о маме, о бабушке и побежал домой. Он сам напишет им письмо: без тёти Лены и без дяди Саши. И он вырвал из тетради листок.
«Я лублу вас, — написал он крупными буквами, совсем не замечая ошибки. Ему важно было написать всё, что он сейчас думал, и ничего не забыть. — Сыпите споконо, — торопился он, — я учсь харашо мама пыздравля тибя новом год жилаю пыправица унас ангарска блшая ёлка дздраствут мая мама ибабуся кистинев цулулую наш племяш Валерий».
Вот что написал Валерка. И был очень горд.
Гордость его распирала. Он ждал и не мог дождаться прихода тёти Лены и дяди Саши, чтобы показать им письмо.
К счастью, в этот день они пришли вместе.
Валерки сунул листок тёте Лене и убежал в комнату. Оттуда из-за шторы он наблюдал за ними.
— Что это? — спросила тётя Лена.
— Что-то сочинил наш племяш, — сказал дядя Саша, трогая пальцем переносицу.
Они оба стали читать, и Валерка слышал, как из крана капает вода.
В квартире было тихо, как никогда.
— Да-а! — наконец сказал дядя Саша. — Где же ты, наш племяш?
Валерка не откликался, хотя всё хорошо видел и слышал.
— Очень хорошее письмо. Замечательное письмо! — сказала тётя Лена и почему-то строго посмотрела на дядю Сашу. — Мама и бабушка будут очень рады.
— Да, да, — поддержал дядя Саша, — письмо что надо. — И стал снимать пальто с тёти Лены,
— Спасибо, дорогой, — сказала тётя Лена.
Валерка выбежал из своего укрытия и бросился расстёгивать тёти Ленины боты.
— Какие вы у меня оба рыцари! — Голос тёти Лены непривычно дрогнул.
— Всё это верно, — сказал дядя Саша. — Валерий Кистенёв действительно иногда бывает рыцарем, но почему своей маме и бабушке он пишет «наш племяш»? Ведь племяш он только наш с тобой, Леночка.
— Мамин тоже. И бабусин, — словно защищая маму и бабушку, сказал Валерка.
— Будь по-твоему, — согласился дядя Саша, — но учти, что адрес на конверте ты тоже сам напишешь.
А это уж для Валерки было проще простого. Хоть ночью его разбуди, он напишет: «Крым, улица Первомайская, дом 24, бабусе».
Мама до сих пор была ещё в больнице.
