Нат вскочил на ноги и повернулся, ожидая увидеть Шекспира. Но, к его удивлению, перед ним стоял Черный Котел.
С дымящимся пистолетом в руках вождь шошонов улыбнулся, с благодарностью глядя на Ната, и медленно опустился на колени.
Пренебрегая собственной безопасностью, юноша подбежал к Черному Котлу, узнал свой пистолет и понял, что это Уинона дала его отцу.
Уинона!
Где же она?
Нат оглядел вершину. То, что он увидел, поразило его.
Одиннадцать шошонских женщин вступили в бой, вооруженные ножами, камнями и тем, что попалось им под руки. Пятеро мальчиков от восьми до четырнадцати лет тоже пришли на помощь воинам. Черноногие сражались яростно, но теперь они были в меньшинстве и уже знали, что удар ножом, нанесенный обезумевшей женщиной или мальчиком, столь же опасен, как и удар воина. Само существование шошонов сейчас было под угрозой, и каждый как мог встал на его защиту.
Справа от Ната метнулась фигура, он повернулся, думая, что это черноногий. Но это была Уинона. Она подбежала и села на корточки рядом с отцом. Лицо девушки было печально.
Понимая, что опасность еще не миновала, Нат быстро перезарядил оба пистолета. Когда он брал оружие из рук Черного Котла, вождь посмотрел ему в глаза и произнес всего лишь одно слово.
Крик ликования огласил округу. Победа!
Девять черноногих были мертвы, валяясь в лужах собственной крови. Остальные скрылись.
Ряды шошонов тоже изрядно поредели — на ногах были всего лишь пятеро воинов, включая Тянущего Лассо, который все же держался за раненую грудь. Другие тоже были ранены, но не опасно. Пострадали некоторые женщины.
— Мы сделали это!
Услышав знакомые слова, Нат повернулся — Шекспир стоял ссутулившись, с лицом, грязным от пота и пыли.
— Ты не думаешь, что черноногие вернутся? — спросил юноша.
Старый охотник покачал головой:
— Вряд ли. Они получили хороший урок. — Он посмотрел на черноногого, убитого Черным Котлом. — Ты это сделал?
— Нет, Черный Котел.
— Полагаю, он не стал бы возражать, — сказал Шекспир и подошел к шапке, лежавшей в пыли, поднял ее, стряхнул пыль и протянул Нату. — Возьми. Не хочу, чтобы хорошая вещь пропадала, а у меня уже есть такая.
— Зачем мне?
— Скоро зима, — настаивал траппер. — Не спорь. Черный Котел хотел бы, чтобы шапка Бешеного Пса была у тебя.
— Бешеного Пса? — удивился Нат. Он взял искусно сделанный головной убор, коснулся мягкого меха. — Может, Черный Котел все же будет носить ее? — Нат повернулся, чтобы отдать трофей вождю.
Уинона стояла на коленях, сжав руки, с глазами, полными слез. Перед ней с выражением глубокого, неземного покоя на лице лежал Черный Котел…
— Не все так плохо, как тебе кажется.
Нат посмотрел на своего друга, нахмурившись из-за его грубого замечания, затем перевел взгляд на долину, лежащую перед ним. Он крепче сжал поводья лошади и сказал с иронией:
— Конечно, все прекрасно. Родители моей жены мертвы, и это еще далеко не все.
— Я имел в виду другое, ты же знаешь, — возразил Шекспир. — Я по ним скучаю даже больше, чем ты. Они же были моими близкими друзьями.
Нат почувствовал укол совести:
— Извини. У меня плохое настроение.
— Теперь ты женат и не должен раздражаться на своих друзей, — заметил траппер усмехаясь. — Для чего, по-твоему, нужна жена?
— Мне это ужасно интересно.
— Кто-нибудь говорил тебе, что ты слишком серьезно относишься к жизни? — спросил Шекспир.
— Я отношусь к жизни как умею.
Они помолчали.
Старый охотник слегка закашлялся.
— Вообще-то я хотел сказать, что после бегства черноногих тебе достались две лошади — и для жены, и для поклажи.
— Ты прав, — сказал юноша сухо. Шекспир раздраженно зашипел:
— Не думал, что ты можешь быть таким сердитым.
— У меня есть на то причины, — ответил Нат. Он повернулся в седле и оглянулся на шошонов, едущих сзади, стараясь не смотреть на жену, которая ехала ярдах в двух позади него.
— Ты собираешься хандрить всю дорогу, пока мы не приедем на встречу? — спросил Шекспир.
— Может быть, — отозвался Нат, снова глядя перед собой.
— Ты капризен, как ребенок!
Нат вспыхнул и повернулся к трапперу:
— Черт побери! Ей надо было послушаться меня!
Улыбка осветила лицо старого охотника.
