Племя уже собиралось в указанном месте.
— Еще стрелы! Много стрел! — снова послышался предостерегающий крик Шекспира.
Нат не успел опомниться, как стрела вонзилась в левое плечо Утренней Росы, должно быть вблизи сердца. Нат увидел в глазах женщины острую боль, которая уступила место чему-то другому — как ему показалось, печали, и Утренняя Роса опустилась на землю.
Уинона закричала и кинулась к матери.
— Мы уже ничем не сможем ей помочь, — сказал Нат, но жена не поняла его.
Черный Котел смотрел на жену в молчаливом ужасе.
На холме царило смятение. Шестеро воинов были ранены или убиты, две женщины хрипели в предсмертной агонии. Раненые лошади, обезумев, носились по кругу. Оставшиеся в живых шошоны притаились у южной стороны укрытия.
— К валунам! Скорее! — закричал Нат Уиноне.
Та склонилась над матерью, не обращая внимания ни на что. Подбежал Шекспир:
— Я позабочусь о Черном Котле, Нат. Ты займись женой.
— Уверен, что справишься?
— Ты еще будешь спорить! — возмутился Шекспир, подхватив вождя под руки.
Нат подошел к Уиноне и положил руки ей на плечи.
— Вставай, — попросил он. — Надо идти.
Девушка рыдала, слезы текли по ее щекам.
— Ну же! — Нат попытался поднять ее.
Стрелы снова засвистели над головой. Нат схватил Уинону за руку и потащил ее к спасительным валунам.
Поток стрел обрушился вниз. Были ранены еще четверо шошонов и три лошади.
Черный Котел, не отрывал взгляда от тела жены, прислонился к ближайшему камню, в его печальных глазах едва теплилась жизнь.
— Грязные подонки! — рявкнул Шекспир. Тянущий Лассо и несколько воинов в отчаянии стреляли из луков в сторону леса.
— Поберегите стрелы, — посоветовал Нат. — Они вам понадобятся.
Молодой воин обернулся. На его лице застыла ярость.
— Сердце Бешеного Пса мое! — зарычал он.
— Тебе придется ждать своей очереди, — сказал Нат, глядя на Утреннюю Росу.
— Что-то надо придумать, — начал Шекспир и тут же выругался: — Черт! Опять стрелы!
На этот раз, к счастью, никто не пострадал.
— Мы не можем бежать, — заметил Шекспир. — Не хватит лошадей, да и нас все равно догонят.
— Может, спрячемся в лесу? — предложил Тянущий Лассо.
— Это самоубийство, — возразил седовласый траппер. — Повезет, если хоть один из нас сумеет добраться до леса. А что будет с детьми и женщинами? Мы оставим их на милость Бешеного Пса? Недолго думая, можно догадаться, что этот сукин сын сделает с ними.
Тянущий Лассо согласно хмыкнул. Траппер повернулся к Нату:
— Ну а ты что молчишь? Есть идеи?
— Нет, к сожалению.
— Мы должны… — начал было Шекспир, но, посмотрев на небо, предостерег: — Опять!
Четыре тонкие стрелы вонзились в землю. Лошади и собаки теперь столпились вокруг источника и были в безопасности.
Нат задумался. Черноногие опять выпустили только четыре стрелы. Почему? Берегут силы для атаки?
— Думаю, мы продержимся до темноты и ускользнем, — рассуждал Шекспир. — Здесь, за валунами, мы в безопасности какое-то время.
Нат почувствовал тревогу. Интуиция подсказывала ему, что что-то не так, но он не мог понять, что именно.
— А что, — продолжал Шекспир с энтузиазмом. — Даже если черноногие расставят часовых вокруг холма, мы сможем пробиться, прикрыв женщин и детей.
— Женщины, дети сражаться, — объявил Тянущий Лассо.
— Я знаю, они могут, — подтвердил траппер. — Храбрость шошонских женщин известна всем.
Юноша взглянул на жену, которая беззвучно плакала, склонив голову на левое плечо отца. Нат хотел обнять, утешить ее и уже протянул руку, когда Шекспир сказал то, что только усилило его беспокойство:
— Если эти паршивые черноногие попытаются подкрасться к нам, мы их услышим. Им придется идти по гальке. Мы тоже должны помнить об этом, когда будем выходить отсюда ночью.
Вот-вот! Нат вспомнил, что видел гальку на восточном и западном склонах холма. Но не заметил осыпи ни на юге, где теперь собрались черноногие, ни на севере.
Север!
Казалось, холодный ветер пронзил юношу насквозь, когда он взглянул на валуны в северной части вершины. Стрелы прогнали шошонов от камней, и северный склон холма оказался незащищенным и у врагов появилась прекрасная возможность для нападения.
А что если шошонов умышленно прогнали с севера?
