Бессильна? Тэра боролась, боролась отчаянно! Но казалось, в ней заключена другая женщина, более низменная, способная все забыть ради страсти. Ласки Стоуна разбудили ее, и она пыталась полностью овладеть личностью Тэры, подчинить ее себе и впредь поступать как вздумается.
В этот вечер девушка стояла у огромного окна гостиной, глядя на закат и не замечая его. Закат между тем горел во всем своем великолепии, а Тэра задумалась о Ночном Всаднике. Он сумел внушить ей страх, почему же тогда она продолжала мысленно тянуться к нему, почему снова и снова видела слишком реальные сны, так что и после пробуждения на губах чувствовались легкие, как дуновение ветерка, поцелуи? Это было еще нелепее, чем увлечься простым ковбоем. Да и что ей в бесплотном призраке теперь, когда Тэра внезапно ощутила собственное тело и оно требовало объятий плотских, горячих и бесстыдных?
И все же, к ее недоумению, образ Ночного Всадника сливался в ее воображении с образом Стоуна Прескотта. И так и эдак пыталась Тэра объяснить странное явление и наконец пришла к выводу, что подсознательно желает повторить давнее сновидение и все, что оно несло с собой. Бесплотный призрак обретал жизнь, стоило наложить на него образ реального обольстителя, и тогда получалось нечто интригующее и притягательное.
Веки сами собой опустились, и в памяти возник белый колпак с прорезями для глаз и рука, поначалу сжимавшая нож, а потом ласкавшая ее. Исчадие ада или создание небес? Почему ее влекли такие странные фантазии? Она как будто находилась тогда под властью каких-то чар, ощущала себя почти обнаженной, и руки были везде, совсем как руки Стоуна, но только их не отделяла от ее тела даже легкая ткань платья. Она была возбуждена, она испытывала упоение и в своей наивности полагала, что только сверхъестественному существу подвластно такое. А потом явился Стоун и опроверг эту уверенность…
Постепенно краски заката начали бледнеть, исчезая за гребнем каньона, но Тэра не спешила отойти от окна, продолжая безмолвную борьбу с собой. Она всегда гордилась умением здраво мыслить. Что изменилось? Неужели достаточно сотрясения мозга, чтобы человек полностью переродился, чтобы начал воображать себе ночные визиты призрака, настолько реального, чтобы целовать и прикасаться?
Да и увлечение Стоуном, если уж на то пошло, немногим лучше. Очарованный принц, ни — чего не скажешь! И все же она напрасно напоминала себе о его безответственности в отношениях с женщинами. Стоун волновал ее, будил желания, его близость была все равно что близость вулкана. В его объятиях Тэра ощущала опаляющий жар сродни тому, что исходит, должно быть, от лавы, все сжигающей на своем пути. Со Стоуном она забывала все свои принципы, как деревенская простушка, которую для этого достаточно ущипнуть за бок.
И что самое ужасное, Тэру все больше занимала мысль, каково однажды оказаться в постели с этим мужчиной, позволить ему все, на чем он так нахально настаивал, и наконец узнать о себе самой всю беспощадную правду. «Нет, ни за что! — каждый раз мысленно восклицала она. — Нужно избегать Стоуна Прескотта, как прокаженного! Пусть Джулия тешит себя надеждой приручить человека вроде него».
Тэра боролась с собой вот уже двое суток, и днем, и во мраке ночи, и чувствовала себя на грани нервного срыва. Возможно, она предпочла бы остаться в Сент-Луисе, если бы знала, что судьба уготовила ей подпасть под сомнительное обаяние простого ковбоя… а возможно, наоборот, бросилась бы навстречу этой авантюре с уверенностью в легкой победе над судьбой.
— Ну, мисс Уинслоу, каково ваше мнение о каньоне Пало-Дуро теперь, когда вы окружены его стенами? — послышалось за ее спиной, и девушка с удивлением узнала голос хозяина дома.
До сих пор Меррик Рассел не выказывал желания вести с ней светскую беседу. Послушно оглядев окружающее, Тэра наткнулась взглядом на загон, в котором Стоун Прескотт пытался надеть на Вулкана седло. Жеребец упрямился, и Джулия, следившая за действиями объездчика, опершись на изгородь, заливалась веселым смехом. Тэра поспешно перевела взгляд на стену каньона, на которой все еще лежал отблеск заката, словно гигант художник мазнул по песчанику оранжевой, желтой и бурой краской.
