— Высматриваешь кого-нибудь? — спросил Эван.
— Он все по своей бандитке сохнет, — ответил за меня Мурдо.
Это было правдой, но я не признавался. Я заметил, что последние пару дней все время думаю об Эйлисс. Я всюду высматривал ее, но она не появлялась ни в селении, ни на дороге.
— Я вот хотел спросить, — сказал Эван. — Почему ты тогда назвал ее бандиткой?
Фархад обеспокоенно взглянул на нас:
— У вас тут есть бандиты?
— Так, по мелочи, несколько повстанцев в горах, — сказал Мурдо.
— Не дразни ребенка, — одернул я его и повернулся к Фархаду. — Они не похожи на ваших курдов, или на кого там еще. Это в основном молодежь, которая живет в горах небольшими группами. Они называют себя новой волной поселенцев. Некоторые из них иногда промышляют воровством. Иногда кто-нибудь даже может остановить грузовик на безлюдной дороге. Поэтому их называют бандитами.
— Но зачем они это делают? — спросил Фархад. Я пожал плечами:
— Чтобы разжиться каким-нибудь барахлом.
— Нет, я спрашиваю, почему они живут в горах?
— Чтобы уйти от, — я широким жестом обвел вокруг, — всего этого.
Я и сам не знал, что имел в виду, на что указывал рукой. Это были этикетки с предостережениями, и детекторы дыма, и камеры наблюдения. Или это были сильнопьющие местные и самодовольные пришлые. Или, может быть, без умолку вопящий телик, и ужасный спертый воздух заведения, где стоял смешанный запах пота, табака, еды и выпивки. Желтый свет и заляпанные изоляцией окна. Я имел в виду все это, а еще все то дерьмо, что связывают с понятием «лагтер».
Фархад все еще не понимал:
— Распущенность?
— Ага, точно, она, — подтвердил Мурдо. — Распущенность и алкоголизм.
Когда бар стал закрываться, мы вышли в черную ночь, полную звезд. Они были едва ли не единственным источником света. Из-за гряды холмов на юге, за озером, появилась маленькая искорка и начала быстро возноситься в небо. Почти над самыми нашими головами она ярко вспыхнула на секунду-другую и погасла.
— Что это было? — спросил я.
— Космическая станция, — ответил Мурдо.
— Там же никого теперь нет, — сказал я.
— Да, — подтвердил Мурдо, — но сама она все еще здесь.
— Перед войной китаезы отправили человека на Марс, — сказал Эван.
— Двоих мужчин й женщину, — уточнил Фархад, открывая дверцу фургона.
— Может, они все еще там? — предположил Мурдо.
— Ага, — ехидно добавил я. — С паяльником и швейной машинкой. Собирают посылочку, чтобы отправить нам после войны.
— После войны, — насмешливо повторил Эван.
— Когда я был маленьким, — сказал Мурдо, — я слышал, люди говорили так.
Вернувшись на объект, я тормознулся у компьютера и попросил выходной. До воскресенья ничего такого не должно было произойти, так что выходной мне дали.
В воскресенье на объекте было тихо, хотя я сомневаюсь, что многие отправились в церковь. Ясным морозным утром я вышел за ворота. Синее небо, синее озеро. Благостный покой. У меня в голове крутилась строчка из старой песенки, которую любил напевать мой отец: «Забери меня в черные горы, черные горы…»
В черные горы Лох-Каррона. Да.
Я вертел в пальцах арбалетную стрелу, которая до сих пор брякала в недрах кармана моей парки вместе с ножом и кое-какой мелочью. Из пустого окна старой станции на меня зашипела кошка, я подпрыгнул от неожиданности. Сквозь запахи развалин — мокрой золы, кошачьей мочи, плесени и сорняков — пробивался слабый душок дезинфекции. Остался после долгих лет обливания «Джейзом»[5] подножек вагонов. Он напомнил мне школьные коридоры и офисы автострады.
Я пересек ржавые пути и между покосившимися пролетами забора обнаружил поваленные ворота. Заросшая тропинка уводила наверх, в горы. Я направился по ней. Здорово, что у меня такие огромные ботинки. В них легко ступать по скользким камням, скрытым в траве, можно не бояться вывихнуть ногу. На нижних склонах я заметил несколько кроликов, и там и тут жались небольшие стада одичавших овец. Эти дикие овцы — с густой шерстью и длинными ногами — выглядели враждебными и настороженными. Совсем не такие, как домашние. Эволюция продолжается, ребята, что бы там ни говорили янки. Каждое маленькое стадо охранял черномордый баран с желтыми глазами, который в упор таращился на меня, когда я проходил мимо. Идешь, будто под взглядом сатаны.
