– Нет, девочка, не выдумал. Сделал! Сделал! Если все животное царство возникло из двух пылинок и электрического разряда, почему бы и духовный мир не мог пройти такой же путь?
– Ты сумасшедший.
– Я умнее, чем эта рыба.
– С чего ты это взял?
– В противном случае она бы ела меня.
Алекс улыбнулась:
– Во всяком случае, ты меня развеселил.
– Вот и отлично, всем нам не мешает время от времени немного повеселиться.
– Неплохо. Хотя у этой рыбы такой вид, словно она явилась из ледникового периода, – сказала Алекс с набитым ртом.
Мейн положил нож и вилку и, слегка покраснев, сказал:
– Я… м-м-м… я вот думаю… не позволишь ли ты мне как-нибудь пригласить тебя на обед? То есть… может, не сразу… но, так сказать…
Она отрицательно покачала головой:
– Я предпочитаю, чтобы мои отношения с клиентами носили строго профессиональный характер.
Разглаживая усы салфеткой, он стал что-то говорить, его слова звучали приглушенно.
– Мы… э-э-э… наш обед мог бы носить строго профессиональный характер.
Она снова покачала головой:
– Не надо, Филип. Я не в том состоянии, чтобы завязывать какие-то отношения.
– Я предлагаю руку дружбы, всего лишь.
– О'кей, спасибо, я все поняла. Вот и продолжим нашу дружбу за ленчем.
– Значит, завтра к ленчу ты будешь свободна?
Она засмеялась:
– Завтра суббота.
– Прекрасный день для ленча.
– Завтра я еду в Кембридж – надо разобрать вещи Фабиана.
– Тогда, может, на следующей неделе?
– Может быть.
Ленч с Филипом Мейном поднял ей настроение; возвращаясь домой, она чувствовала себя куда лучше. Ей снова вспомнились те три слова на экране. Все дело в перепадах напряжения, подумала она. В чем же еще?
В доме было тихо и спокойно, пахло мастикой для полов. Темнело. Часы немного спешили. Уже было введено летнее время, но на деле летом еще и не пахло.
Остановившись в холле, Алекс как бы провалилась в пустоту. Последние десять дней прошли словно в тумане, и сейчас возвращение к нормальному существованию привело ее в смятение. Лучше бы она приняла приглашение на обед – все равно от кого, от Филипа или от мужа. Ей не хотелось этим вечером оставаться в одиночестве, наедине со своими мыслями. Она просмотрела список телевизионных программ в «Стэндард» – ничего интересного. Бросила газеты на диван и по узкой лестничке спустилась в свою фотолабораторию.
Фотография. В занятиях ею было что-то глубоко личное. И еще одно привлекало Алекс: секунда – и ты все знаешь, не надо продираться сквозь дебри страниц. Может, Филип и прав. Но ей еще надо побольше узнать об этом. Она не окончила последние несколько классов колледжа: время, вечно не хватало времени. Когда Дэвид оборудовал для нее эту темную комнатку, она любила запираться в ней; окруженная тишиной и странными запахами химикалий, она чувствовала себя здесь в абсолютной безопасности. Но сегодня вечером ей было не по себе – тишина буквально навалилась на нее.
На леске по-прежнему сушились отвратительные контактные отпечатки Филипа Мейна. Она сняла их, надеясь, что Мимси не рассматривала изображения, и уже готова была выкинуть их, когда что-то привлекло ее внимание: маленькое, еле заметное пятнышко на одном из кадров. Она взяла лупу, включила фонарь и стала рассматривать отпечаток.
В нижнем правом углу она обнаружила четкое изображение Фабиана, который смотрел прямо на нее. И тут она заметила, что это изображение есть на каждом из кадров, точно в таком же ракурсе.
Она отшвырнула лупу, которая с треском ударилась о пластиковую стенку фонаря, и выпрямилась; ее била дрожь, кожа снова покрылась мурашками.
Лицо Фабиана возникло на отпечатках уже после того, как она проявила их.
Казалось, стены смыкаются вокруг нее. Она резко повернулась; ей показалось, что качнулась дверь. Схватившись за ручку, она распахнула ее. Никого.
– Эй! – крикнула она, уставившись в дверной проем. – Эй!
Но всюду царила тишина.
Пронзительный скрежет, казалось, потряс дом до основания. Она сдавленно вскрикнула и в ужасе ухватилась за дверной косяк. Скрежет завершился серией металлических звуков. Дверной звонок! Она почувствовала облегчение. Кто бы ты там ни был, не уходи, прошу тебя, не уходи.
