– Люди все разные. Не похож ты на того, кому туда надо.
– Это еще почему? – собеседник немного напрягся.
Сталкер неопределенно пожал плечами:
– Как тебе сказать… Нет в тебе этого… – Он бессильно пощелкал пальцами, пытаясь оформить мысль. – Отчаяния нет, что ли…
– А что, в Зону без отчаяния никак нельзя?
– Почему? Можно. Только зачем? Туда ходят те, кому в этом мире искать больше нечего. А у тебя на этом… – Кот обвел пальцем лицо, – прям написано, что все у тебя ништяк.
– Странно, – машинально касаясь своего лица, сказал тип. – Так прямо и написано?
– А может, просто показалось, – Кот хмыкнул, пожал плечами. – В любом случае, в Зону я больше никого не вожу. Все, баста.
Он продемонстрировал ладони с растопыренными пальцами, поводил ими перед физиономией собеседника, чтобы у того не оставалось сомнений.
– Я плачу столько, сколько тебе никто не предложит. Даже не поинтересуешься сколько?
Кот дернул плечом:
– Ну разве что из чистого любопытства. И сколько же?
Незнакомец сказал.
Сталкер бросил на него резкий взгляд, прикидывая, не разыгрывает ли его этот тип. Тот был совершенно серьезен. Кот прикусил губу.
Экая замануха, хочешь не хочешь, а призадумаешься. С такими деньжищами можно навсегда забить на работу и свалить в теплые края, к морю. На Гоа какое-нибудь. Говорят, там здорово и недорого. Коктейли, пляжи, вечеринки, девочки…
Беда в том, что ему плевать на всю эту мишуру. Отравленному Зоной не найти покоя у далекого моря.
– Хорошие деньги, – признал Кот. С сожалением покачал головой. – Жаль, что я больше не вожу в Зону.
Помолчали.
– Ну ладно, – спокойно сказал незнакомец. – Буду искать другого проводника.
– Удачи! – Кот хлопнул по стойке ладонью с зажатыми в ней мятыми купюрами, придавил деньги стаканом. Сполз со стула и направился к выходу.
Незнакомец больше ничего не сказал – просто проводил его взглядом. Толкнув стеклянную дверь, Кот вывалился на улицу.
Было темно и свежо. И никаких мрачных мыслей. Хорошая драка полезнее любого антидепрессанта, особенно если вышел из нее без больших потерь. Он с наслаждением втянул ночной воздух и не совсем ровной походкой направился в сторону дома. Хотя что там делать, в этой пустой квартире? Ирка-то ушла.
– Вот стерва, – в сердцах процедил он. – Вот же дрянь…
В кармане заныл и завибрировал телефон.
– Да! – зло буркнул он.
– Ваша фамилия Котляров? – произнес ровный женский голос.
– Ну!
– Это из больницы беспокоят. Ваш товарищ просил позвонить.
– Какой еще товарищ?
– Гвоздев. Знаете такого?
Кот мгновенно протрезвел. Сердце неприятно кольнуло.
– Гвоздь?! То есть Олег? – проговорил он. – Что с ним?
– Это не телефонный разговор. Можете приехать?
Поездка в Новосиб не входила в его планы, но это не тот случай, чтобы искать отговорки. Слишком многое их связывало – как преступников, молчавших о давней кровавой тайне. Отчасти так оно и было. Эта дружба была для него тяжкой ношей, неизменно напоминавшей о себе ноющей болью, как старая рана.
Они знали друг друга с детства. Вдвоем начинали ходить в Зону. Тогда, до первого Сдвига, считалось, что Зона навсегда уснула, потеряла свои странные свойства. Мальчишки не верили в это – уж больно хотелось чувствовать себя настоящими сталкерами. И они раз за разом проникали за плохо охраняемый барьер из ржавой колючей проволоки и рыскали по окраинам в поисках того, что старики именовали манящим словом «хабар». Никаких артефактов, разумеется, в те времена не было – это был период сна Зоны между первым всплеском активности и новой волной, ознаменовавшийся серией расширений Зоны. Но это было и неважно – бурная фантазия вполне компенсировала отсутствие реальной добычи.
Тогда они понятия не имели об угрозах, притаившихся в этих местах. Какое-то время Зона терпела мальчишечьи выходки, позволяя раз за разом выбираться живыми. А потом, видимо, ей надоело.
До сих пор непонятно, как им тогда удалось уцелеть. А они всего-то и сделали, что принялись запускать «блинчики» по широкой луже у опушки мрачного леса. Уже много позже Кот понял, что это была никакая не лужа. Черт его знает что это было – но только не вода. Потому что не бывает у воды под открытым небом столь идеальной ровной поверхности. И не могут в луже при свете солнца отражаться звезды. Говорят, днем звезды видны со дна глубокого колодца. Но там был обыкновенный пустырь – и эта гладкая, как стекло, поверхность. Помнится, первый «блинчик» запустил он сам с криком: «А так слабо?»
