Корабль мотало из стороны в сторону, Пэдди не удержался и смеясь опрокинулся на подушки.
— Опять заболела. Когда ей плохо, она становится такого смешного зеленого цвета. Потом говорит, что хочет прогуляться, и стрелой вылетает из каюты, — объяснил он. — Как ты думаешь, Mapa, нам понравится там, куда мы едем? Мне ужасно надоел этот корабль. Здесь совершенно нечего делать, не с кем играть. Когда мы, наконец, приплывем? — чуть не плача спросил мальчик и с надеждой посмотрел на Мару.
— Если верить капитану, то мы доберемся до Сан-Франциско со дня на день, — ободряюще ответила она. — Правда, он утверждал то же самое и неделю назад, — добавила девушка тихо, чтобы не услышал малыш.
— А на что похож Сан-Фриско, Mapa? На Лондон, Париж или Дублин? — с важностью бывалого путешественника поинтересовался Пэдди.
— Понятия не имею, — честно призналась Mapa. — Но думаю, что там так же весело, как и в Лондоне. Ведь если там находят столько золота, то и живут, наверное, как короли.
Пэдди на мгновение задумался, и вдруг его карие глаза засветились:
— А они могут заказывать на завтрак сладкие ванильные булочки и горячий шоколад, если захотят? Или им тоже приходится есть одни неспелые груши?
— Ну что ты, Пэдди! — Разве может кто-нибудь заставить богача есть неспелые груши? Я бы на его месте предпочла телячью отбивную, перепелиные яйца, хлеб с маслом и мед. Что ты на это скажешь?
— Да, может быть, — поразмыслив, ответил Пэдди. — Но мне больше нравятся сладкие ванильные булочки.
— Получишь свои булочки, как только доберемся до Сан-Франциско.
— А можно хотя бы одну сейчас? — без особой надежды спросил Пэдди. — А то мне ужасно надоела картошка с рыбой.
Mapa грустно потупилась. Разве вправе они с Бренданом обрекать здорового, резвого малыша на долгие месяцы одиночества, отсутствие общения со сверстниками и полуголодное существование? Она пересказала ему все сказки и веселые истории, которые знала, переиграла с ним во все игры. Коробка с конфетами, которую она купила для Пэдди в Рио-де-Жанейро, давно опустела. Малыш прав: судовая кухня действительно отличалась однообразием. Mapa взяла сумочку и достала из нее последнюю конфету, припасенную на крайний случай.
— Вот, больше у меня ничего нет. Раз она последняя, то и нечего ее беречь.
Mapa сняла плащ и положила на свою койку. Затем убрала в шкаф шляпку и муфту и накинула на плечи кашемировую шаль. Холодная сырость океана, казалось, проникала до самых костей, и девушку отчаянно знобило. Она достала из кармана жакета маленькие золотые часики на длинной цепочке.
— Три часа дня. — Тяжело вздохнув, Mapa стала устраиваться на жестком матрасе.
Она аккуратно разгладила мягкие складки зеленой бархатной юбки и оправила кружева на корсаже. Затем задумчиво оглядела ногти на обеих руках и лениво перевела взгляд на мыски потрепанных туфелек. Господи, до чего же скучно! Она дотянулась до дорожного несессера, лежавшего в ногах койки, и вытащила из него зеркальце с серебряной ручкой. Бесстрастно изучив свое отражение, Mapa вынуждена была признать, что, хотя изнурительное путешествие и наложило на нее свой отпечаток, лицо ее по-прежнему оставалось интересным и притягательным для мужчин — таким лицом можно гордиться, несмотря на то что эталоном классической красоты его не назовешь. Mapa знала, как пользоваться своей внешностью, поэтому мужчин неудержимо тянуло к ней, как ночных мотыльков на свет свечи. Мало кому из них удавалось скрывать похоть в глазах во время кратких аудиенций в гримерной после спектакля, когда Mapa разыгрывала перед ними кокетку. Туго затянутая в яркий шелк платья, подчеркивавшего полноту ее груди и узость талии, она сидела перед туалетным столиком и накладывала румяна на щеки или расчесывала волосы. Затем медленно поднималась и, томно потянувшись, словно не замечая голодных глаз, жадно следивших за каждым ее движением, принималась бесцельно бродить по комнате, плавно покачивая бедрами, полуприкрытыми плащом ее распущенных золотистых волос, и чуть приподняв подол платья, чтобы открыть лодыжку в ажурном шелковом чулке.
Mapa вгляделась в свои глаза и не увидела там ни тени сострадания к мужчинам, обманутым и осмеянным ею. Девушке никогда не приходило в голову, что Брендан поступает с женщинами точно так же, как и она со своими поклонниками. И тем более не задумывалась над тем, что их с братом стремление к реваншу порождено гнетущими воспоминаниями о прошлом. Она была абсолютно убеждена в том, что их окружают чванливые дураки, стремящиеся уничтожить друг друга или, в крайнем случае, использовать. Люди делятся на мужчин и женщин условно, главное их различие в том, что одни сильные, а другие слабые. Mapa сама сделала себя сильной и теперь не боялась ничего. Тем более неожиданной была для нее тревога, на короткий миг сжавшая сердце.
