Золотые мили - страница 58

Неужели и на этот раз, если Англия ввяжется в европейскую войну, австралийских солдат пошлют за океан? И ее мальчикам придется сражаться в их рядах? От одной этой мысли Салли бросало в дрожь.

А как Дэн любит свою лошадку — она ему дороже всего на свете. Не будь он прирожденный ездок, Салли не могла бы спокойно смотреть на то, как он скачет па горячем, необъезженном жеребце. Но Дэн так уверенно сидел в седле, что можно было не тревожиться, глядя, как он носится на своем Моппинге.

Зато вот Лал ничего не смыслит в лошадях. Лал недавно участвовал с Моппингом в военных скачках и, надо сказать, совсем осрамился. Дэн кричал из рядов: «Гляди, голову ему оторвешь!» — ив публике, конечно, подхватили эту шутку. А потом как все гоготали и смеялись над бедняжкой Лалом, когда Моппинг понес и сбросил его наземь. До сих пор Лал тренировался на одной из лошадей Морриса — смирной кляче, годной лишь на то, чтобы тащить похоронные дроги. Но теперь он то и дело брал у Дэна коня, платил за его корм и даже собирался его купить. Очевидно, он думает, что в случае войны понадобятся кавалерийские эскадроны, как это было в бурскую кампанию.

Когда Лал пришел домой обедать, перед тем как отправляться на неделю в лагеря, у Салли защемило сердце. Он был в военном мундире и фетровой солдатской шляпе, только что вычищенные ботинки блестели, как зеркало. Вид у него был молодцеватый и щегольской. Он очень гордился своей нашивкой на рукаве, держался прямо, как настоящий солдат, ходил, развернув плечи и печатая шаг, точно на параде. Салли первый раз видела его в военной форме. Да разве он знает, какая ужасная вещь война, с грустью думала бедная мать.

После обеда, покончив с мытьем посуды, она присела в гостиной за шитье, пока Дэн готовил уроки. Он сидел, широко расставив локти, навалившись грудью на стол, — ворчал, вздыхал, ерошил свои густые рыжеватые волосы, то и дело поглядывал на мать, как бы надеясь услышать от нее хоть слово поощрения.

Дэн и сам как необъезженный жеребенок, размышляла Салли, хоть и старается учиться, чтобы не огорчать ее. А у самого одно на уме — как бы скорей на лошадь да удрать в заросли. Она так надеялась, что он станет учиться дальше, поступит в сельскохозяйственный колледж, чтобы подготовиться к тому пути, который он избрал для себя в жизни, — будет со знанием дела обрабатывать землю. Но, как видно, ничего из этого не выйдет.

Дэна интересовали только лошади. Он рыскал по пастбищам, любил поболтать с гуртовщиками и скотоводами и при всяком удобном случае помогал им. По внешности он ничем не отличался от других подростков на приисках: такой же худой и загорелый, с золотисто-рыжей, как у Морриса, гривой и блестящими карими глазами, полными мальчишеского задора; только вот эта его страсть к лошадям и коровам — откуда она у него? Занятно, мелькало в голове у Салли, — можно подумать, что Дэн пошел в ее отца или что тут сказалось ее влияние: годы, проведенные в родительском доме, верно, не прошли для нее бесследно.

— Расскажи, мамуля, как ты была маленькой, — часто просил он, когда был совсем еще карапузом.

Дэну никогда не надоедало слушать рассказы о своем дедушке, одном из пионеров, разведывавших Юго-Запад, и о Ворринапе с его обширными выгонами и усадьбой, выходящей на пологий берег реки, окаймленной девственными эвкалиптовыми лесами. Сколько у дедушки было скота? А сколько лошадей на ферме? И кто там теперь хозяйничает? Дэн засыпал мать вопросами о ее родных местах.

— Эх, до чего же мне охота поехать туда, мама!

Он так часто говорил об этом, что и Салли затосковала по родной стороне — лесистому краю, где прошло ее детство.

— Непременно соберемся как-нибудь и съездим в Ворринап, — пообещала Салли.

— Неужели ты ни разу не бывала там, с тех пор как поселилась на приисках? — спрашивал Дэн.

— Нет, дорогой, — отвечала Салли. — Видишь ли, отец с матерью рассердились на меня, когда я ушла из дому, чтобы выйти замуж за твоего папу. Они не хотели меня больше видеть.

— Ах ты моя бедняжка!

Салли улыбнулась при мысли, что в глазах Дэна это было равносильно изгнанию из рая.