Золотые мили - страница 231
Причард бывала и в городах «главной угольной провинции» Австралии — Ньюкасле и Сесноке, и там вникала в шахтерское житье-бытье, выслушивая жалобы на устаревшее оборудование, подгнившие крепи, вглядываясь в лица со следами многолетней усталости и разрушенного здоровья. Живя в Сиднее в период работы над трилогией, она читала главы и отрывки друзьям — лидеру федерации горняков, женщине, чье детство прошло среди шахт Запада, выверяла технические детали шахтерского труда, словечки профессионального жаргона. Весной 1946 года ей пришлось срочно выехать в Западную Австралию — вырывать из когтей банка-кредитора свой заложенный дом в Гринмаунте. Это ей удалось, и она бесконечно радовалась возвращению в старый деревянный дом, окруженный садом, где прошли самые счастливые годы ее жизни, встрече с любимыми книгами, картинами. А главное — здесь, на Западе, жили герои трилогии — шахтеры и шахтерские жены, которых можно было засыпать вопросами, в библиотеках хранились книги и документы по истории западноавстралийской золотопромышленности, и работа над «Золотыми милями» спорилась.
Название родилось сразу. Ведь действие романа сосредоточено на Золотой миле — фантастически богатом золотом отрезке земли, что протянулся между городами Боулдером и Калгурли. Да и весь золотоносный район — это многие и многие мили подземных выработок.
В первой книге трилогии семья Гаугов и люди, с которыми их свели прииски, переживают бурные деньки «золотой лихорадки», вспыхнувшей в 1890-е годы в Западной Австралии, в суровом краю древних гор и безводных равнин, поросших неприхотливым кустарником, где до вторжения белых обитали лишь племена кочевников-аборигенов.
В «Золотых милях» повествование возобновляется накануне первой мировой войны, когда старательская эпопея уже позади — с изнурительными походами, быстрой сменой улыбок и гримас фортуны, стихийной демократией старательской вольницы. Выросла золотопромышленность: на смену орудиям одиночек — кайлу и грохоту, просеивавшему золотой песок, пришли бур и рудодробилка, палаточные лагеря превратились в горняцкие города и поселки, а старатели, так и не ухватившие жар-птицу богатства, надели шахтерские комбинезоны, вливаясь в один из внушительных отрядов австралийского пролетариата.
Гауги — уже приисковые старожилы, и хотя у мужа Салли Морриса, утратившего надежду разбогатеть и восстановить свое прежнее социальное положение, есть маленькое «дело» — похоронная контора, они все больше пролетаризируются и по роду занятий и по образу жизни, отдаляясь от «хорошего общества» и сближаясь с трудовым людом. Под землей работает Том Гауг, навальщиком и забойщиком, а потом и старший сын Салли — Дик. Не раз счастье и благополучие семьи рушатся под железной пятой капитала.
Спускаясь в забой вместе с Томом Гаугом (в одной из глав описан его обычный рабочий день — от наспех проглоченного завтрака и поездки в трамвае, заполненном угрюмой толпой, до окончания смены), нельзя не подивиться, с каким доскональным знанием показан тяжелый, изматывающий, опасный, кабальный труд горняков, особенности горняцких профессий и тонкости трудовых взаимоотношений. Коварству и бесчеловечности потогонной системы, которая систематически подвергает жизнь рабочего смертельному риску и побуждает его заработка ради пренебрегать интересами напарника или сменщика, противостоят выдержка и спайка шахтеров. Настоящие герои, они изо дня в день побеждают страх, подбадривают друг Друга крепкой шуткой, с беспримерной самоотверженностью спасают товарищей.
Расслоение старательской массы обнаружилось уже на исходе «золотой лихорадки» девяностых, в борьбе за право добывать россыпное золото на участках, принадлежащих синдикатам. Теперь оно принимает все более четкие и устойчивые формы. Имущественное и социальное неравенство разъединило многих из бывших товарищей, спутников и партнеров. Получают развитие социальные характеристики и нравственные качества, заложенные в героях, какими мы узнали их впервые. Пэдди Кеван, беззастенчивый и неразборчивый в средствах достижения цели, до поры до времени скрывавший свое богатство и могущество под личиной нескладного, неотесанного, неважно одетого приискового парня, больше не нуждается в маскараде. Крупный делец, наживающий миллионы, он не обременяет себя такими чувствами, как благодарность, долг, жалость. Не кто иной, как миссис Гауг, выходила Пэдди, заболевшего тифом. Но это не остановило его, когда он решил отомстить Гаугам — за изгнание из их дома и женитьбу Дика на Эми, которой домогался он сам.
