— А как быть с тем, который идет по тебе?
— По мне?
Чани увидел, как из пепла вынырнула огромная прямоугольная морда, из ноздрей ее валил дым. Чани поднял меч, но дракон и не попытался напасть.
— Никого не вижу, — глядя ему прямо в глаза, сообщил Десятикрылый.
— Но кто-то же хотел меня задавить, — плаксиво вякнул Крысюк.
— Померещилось. — Морда исчезла в облаке дыма, послышался глухой удар, от которого вздрогнула земля: дракон снова улегся. — И отвяжись по-хорошему.
Чани, как завороженный, шел вперед, он в очередной раз споткнулся и упал, разбил колено в кровь. Он зашипел от боли, но тут же зажал рот ладонью. Перед ним лежала широкая пластина из яркого полированного золота, блестевшая даже сквозь покрывавшую ее грязь. Золотое крыло… То самое, которое придает дракону такую силу…
И почти не соображая, что делает, Чани взмахнул мечом. Промелькнула черная тень, весь мир почернел на мгновение, что-то просвистело, раздался металлический лязг, и крыло с грохотом и звоном полетело вниз. Чани протиснулся между пластинами гребня и вторым ударом отрубил другое крыло.
Дракон дернулся и завопил:
— Убили! Зарезали!
Сквозь дым и пепел полыхнул огонь.
Чани опять увидел морду дракона с разинутой пастью, но большой зеленый глаз неожиданно хитро подмигнул ему. Затем по спине дракона прокатилась волна, шкура лихорадочно передернулась, уходя из-под ног, и Чани вдруг понял, что летит, беспорядочно переворачиваясь. Он с размаха шлепнулся на большую кучу теплого пепла, удивляясь, что все еще цел и невредим.
А дракон тем временем продолжал бесноваться:
— Да он меня… Да я его… По-гу-би-ли!
— Ага! Я же предупреждал! Я же говорил! — заверещал Крысюк. — Ты не хотел слушать, теперь убедился сам! Поймай их! Поймай! Убей!
Чани поднял меч, но дракон вдруг успокоился.
— Поищи дурака в другом месте, — предложил он. — Теперь-то я и вовсе не пойду. Золотых крыльев нет, могущества нет, ничего нет. Я не враг себе. Короче, я ложусь спать, и пропадите вы все пропадом!
— Все расскажу Королю, — пригрозил Крысюк. — Если на тебя управы не найдем, то уж на Грифоне-то отыграемся. Подумай по-хороше… — он осекся.
Чани увидел, как из тучи пепла, поднятой драконом, высунулась огромная лапа, брезгливо, двумя когтями державшая за шиворот Крысюка.
— Пойди охладись, — со спокойным удовлетворением порекомендовал дракон. — Теперь у вас нет власти надо мной.
Лапа раскрутила Крысюка получше и отпустила, он со свистом и визгом полетел куда-то, раздался плеск, хлюпанье… Но все звуки опять перекрыл мерный храп.
— Вы делаете одну ошибку за другой, — сердито выговаривала Ториль. — Даже удивительно, как вы до сих пор ухитряетесь оставаться в живых. Если бы не я, вас давно бы прикончили, как щенят.
— Все равно мы поможем человеку, который попал в беду, выручая нас. И тебя тоже, — с укором сказал Хани.
Ториль пристально посмотрела на волны, плескавшиеся за бортом Галеры.
— Меня? Ты всерьез воображаешь, что эти чудовища могли мне что-то сделать? — Она горделиво выпрямилась, поправляя перевязь, на которой висел Черный Меч. — Мне не страшен никто.
— Но в тот момент ты говорила иначе.
— Вздор. Мало ли что я говорила тогда. Предположим, что это была минутная растерянность. Сейчас же, когда у нас есть такое оружие, нам, Повелителям Огня, не страшен никто и ничто.
— Но ведь Рюби пожертвовала собой.
— Это война, — жестким тоном сказала Ториль. — Полководец не имеет права на жалость. Умеренность на войне — это величайшая глупость, какую только можно вообразить. Мне вообще не понятно ваше мягкосердечие. Вот, например, ты, — она кивнула Чани. — Мог совершенно спокойно убить Десятикрылого. Почему ты этого не сделал?
— Зачем убивать напрасно? — пожал плечами Чани.
— Напрасно?! Ты должен был убить его сегодня, чтобы спокойно спать завтра. Это враг, а врага уничтожают.
— Я сделал его совершенно безвредным.
— Ты в этом уверен?
— Да.
— Предположим, — с видимой досадой согласилась принцесса. — Но где гарантия, что завтра Морской Король не приделает ему новую пару золотых крыльев и дракон с новой силой не обрушится на нас, мстя?
— Просто я уверен.
