Крадучись, прижимаясь к камням, они приближались к голосам, осторожно и медленно. Наконец они устроились в глубокой расселине, прикрытой сверху тяжелой каменной плитой, и решили немного передохнуть. Вдруг наверху, над самым камнем, что-то бухнуло, и скрипучий голос брюзгливо произнес:
— Долго же ты намерен спать?
— Сколько намерен, столько и намерен, — ответил другой, завывающий бас. — Не ты мне указ.
Принцесса и Чани подскочили — настолько чистыми и ясными были голоса. Разговаривали, казалось, буквально в двух шагах, но никого в расселине не было. Чани осторожно выглянул наружу. Снаружи он тоже никого не увидел.
— Но мой могущественный повелитель требует, чтобы ты немедленно летел к Акантону, — снова проскрипело наверху. — Город нужно примерно наказать за то, что эти мальчишки осмелились помогать отверженным из Тан-Хореза.
В ответ послышался только басовитый зевок.
Принцесса, все еще бледная от испуга, шепотом пояснила Чани:
— Это Десятикрылый разговаривает с кем-то, а мы слышим. Почему — я не знаю, наверное, есть какие-то трещины в камне, по которым доходит звук.
— А он нас не слышит? — опасливо поинтересовался Чани.
— Наверное, нет, иначе поднялся бы такой шум…
Они снова замерли.
— Будешь ты выполнять приказания всемилостивейшего повелителя нашего или нет?! — завизжало вверху.
— Засохни, Бесхвостый, — ответил бас. — Надоели вы мне все. Подняли в прошлый раз, такой интересный сон из-за вас не досмотрел. А для чего? Камень какой-то раскусить. А у меня до сих пор зубы от него болят, — пожаловался дракон. — И спать охота.
— Да мы тебя…
— Слушай, Крысюк, наверное, тебя давно не купали, что ведешь себя так нахально. Смотри, мне недолго сделать!
— Но-но, не забывайся, — заверещал Крысюк. — С кем ты говоришь?!
— И верно, что ты такое?
— Я есть полномочный представитель его величества.
Раздался возмущенный писк. Чани и принцесса тихонько рассмеялись.
— Никуда от этой крысы не деться, — заметил Чани. — Куда ни пойдешь — всюду на него натыкаешься. Вездесущий прямо.
Снова зазвучал бас:
— Брысь, поганец! Я спать хочу.
— Ну послушай, дракончик, миленький, — сменил тон Крысюк, льстиво запищав. — Ты такой большой, такой могучий, такой сильный. И сделал тебя таким ведь именно всемилостивейший повелитель. Ведь это он дал тебе золотые крылья.
— И что с того?
— Неужели ты будешь таким неблагодарным, что не откликнешься на просьбу о помощи.
Снова кто-то гулко зевнул.
— А вот возьму и не откликнусь.
— Нет, я, конечно, не угрожаю. Но тогда я все расскажу нашему дорогому Королю. А там посмотрим…
— Совершенно точно, купали тебя давно…
Крысюк, видимо, обозлился и перешел к прямым угрозам:
— Ну, смотри. Дело хозяйское, но не пришлось бы тебе пожалеть. Обкорнают тебе крылышки, будешь до конца дней своих ползать, как черепаха.
— Мне? — дракон глухо захохотал.
— Смотри, Черный Меч вышел на свободу.
— Что из того? Я почую любого волшебника прежде, чем он приблизится ко мне с этим ли мечом, без него ли. А там еще посмотрим. Вот и сейчас на острове, между прочим, кто-то есть. Можно пойти и слопать… Ты чего затрясся? Далеко он, не собирается твою драную шкуру щипать…
— Пойди и съешь, если можешь.
— А неохота. Меня не трогают, не трону и я.
— Ты плохо кончишь.
— Гуляй, гуляй… А я вздремну чуток.
— Вот возьмет Король Золотой Талисман…
Но ответом Крысюку был мощный храп.
Ториль озабоченно потерла щеку.
— Интересно!..
— А что здесь интересного, — лениво сказал Чани. — Дай сюда меч, пойду я. Ты ведь сама слышала, что ни одного волшебника к себе он не подпустит, а я простой человек, меня он не учует.
— Тебе не совладать с мечом.
Не отвечая, Чани взял у нее меч из рук и резким движением выдернул его из ножен. В лицо им пахнуло холодом, и неведомая черная тень заполнила расселину. По лезвию меча побежали, извиваясь, черные руны, а камни на рукояти загорелись мрачным кроваво-красным блеском.
— Не совладать? — угрюмо спросил Чани.
Принцесса долго смотрела на него.
— И все-таки я боюсь, за тебя боюсь…
Чани успокаивающе улыбнулся, сунул меч в ножны и направился к выходу из расселины.
— Солнца и счастья тебе, — прошептала Ториль.
