Эти вопросы настойчиво рождались в их мозгу, и они не находили ответа ни на один из них, теряясь в море догадок.
По мере приближения к подошве спуска можно было ясно различить отдельные предметы. Бен Раддл вскоре увидел четыре роккера в двух группах, отстоящих одна от другой примерно на сто метров и снабженных паровым насосом, выкачивающим воду. При этих рокерах – кто копая, а кто промывая песок в разных сосудах – суетились, не замечая проезжающих, примерно двести пятьдесят рабочих.
Один из них, однако, оставил работу, когда повозка очутилась на месте разработки, и вежливо спросил визитеров, что им надобно.
– Говорить с вашим хозяином, – ответил за себя и своих спутников Бен Раддл.
– В таком случае идите за мной, господа! – ответил рабочий.
Сумми Ским, Бен Раддл и Жанна Эджертон вышли из повозки и, следуя за проводником, направились по пологому скату берега реки.
Пройдя шагов пятьсот, провожатый остановился перед небольшим домиком, построенным у подножия западных склонов высот, вдоль которых следовала повозка, и, взявшись за привешенный молоток, постучал в дверь.
Дверь тотчас же отворилась. На пороге показалась молодая женщина, которую встретили восклицаниями изумления.
– Эдита! – воскликнула Жанна Эджертон, сразу узнав ее и бросаясь в ее объятия.
При встрече с кузиной взгляд Эдиты Эджертон обратился на лица прибывших вместе с ней и остановился на Бене Раддле, который подходил к ней первым.
– Мисс Эдита! – вскрикнул в высшей степени удивленный инженер.
– Господин Раддл! – воскликнула Эдита тем же тоном.
Всем присутствующим было видно, как загорелся ясный взгляд молодой девушки и как ее бледное лицо покрылось легким румянцем.
Когда кончились взаимные излияния радости по случаю встречи, прекратились горячие пожатия рук и стих шум, так как все говорили сразу, тогда Бен Раддл первым обратился к Эдите с вопросом:
– Не объясните ли вы нам?..
– Сейчас! – прервала его Эдита. – Прежде всего, потрудитесь войти. Я думаю, у нас найдется достаточно стульев, чтобы усадить вас.
Они вошли в домик, настолько скромно и просто меблированный, что эта простота смело заслуживала эпитета «спартанской». Сундук, служивший комодом, матрас, набитый сухой травой, стол и несколько стульев – вот и все. Зато вся мебель отличалась изумительной чистотой.
– Мое объяснение будет донельзя просто, – начала Эдита, когда все уселись. – Вечером двадцать четвертого июля Лорик узнал совершенно случайно, что верховье Форти-Майлз-Крик стало ареной гораздо большего по сравнению с последним годом наводнения. Говорили, что большинство участков покрыто водой. Каким путем могла так быстро дойти эта новость, каким образом могла пройти она за одни сутки расстояние, которое при самых лучших условиях можно пройти в срок не меньше трех дней, я этого не знаю. Но новость передавалась из уст в уста и распространялась, как масляное пятно по поверхности моря. Спустя несколько часов после того, как Лорик был оповещен, все в Доусоне знали об этом так же хорошо, как и он.
– Как же тогда поступил Лорик? – спросил Бен Раддл.
– Он в тот же вечер пришел меня об этом уведомить, – продолжала Эдита. – Так как господин Раддл и господин Ским находились в отсутствии, то приходилось посылать им извещение, а пока – делать все то, что они стали бы делать, если бы находились на месте. Я была свободна – летом у нас в госпитале почти нет больных. Не нуждаясь в деньгах благодаря доверенности господина Раддла, выданной Лорику, мы отправились с ним в путь с раннего утра следующего дня, скрывая из осторожности цель нашего путешествия.
– И вы здесь с того времени?
– Да, с двадцать седьмого июля. Слух оказался правдивым. Как вы можете убедиться, старые прииски не выступили из-под воды, а, напротив, наводненные в первый раз поднятием ложа Форти-Майлз-Крик, снова подверглись еще большему наводнению благодаря новому передвижению почвы. Мы теперь работаем в самом русле речки, так как она окончательно избрала новое ложе и течет по местам, где находились прежние участки.
– В таком случае, – заметил Бен Раддл, – многое становится ясным.
– Подождите, – прервала Эдита, – вы сейчас поймете все. Когда мы сюда прибыли, мы были первыми; никто нас не опередил. Как вам известно, концессия на речном прииске представляет право эксплуатации реки до берегового контура. Следовательно, часть русла, выступившего наружу, принадлежит концессионерам. Это узаконенные правила, известные всему округу и всегда всеми строго соблюдавшиеся. Мы явились на место, и нашей первой заботой было водвориться там, чтобы тотчас же соединить части, принадлежавшие приискам номер сто двадцать семь и сто двадцать девять, а также и части, принадлежавшие на востоке прииску номер сто двадцать семь, и на западе, по другую сторону границы – прииску номер сто тридцать один. Сделав это, мы приступили к разведкам этой девственной почвы на прежних и новых участках.
