Подавленный и унылый я оставил поиски и подошел к окну. Смеркалось, свет сгустился где-то на уровне горизонта, словно, для последнего усилия перед закатом. Внизу, в саду, дядя Томас поднял Эдварда над землей и порол его. Эдвард истерично булькал и бил вслепую туда, где, по его предположению, находился дядин живот. Содержимое его карманов пестрым ковром устилало траву. И хотя меня совсем недавно, час или два назад, подвергали подобному наказанию, все происходящее казалось мне чем-то странным, не имеющим ко мне никакого отношения.
На западе облака собрались в низкую лиловую тучу, под которой, прямо вдоль горизонта, настолько, насколько хватало глаз, тянулась узкая золотая полоса. Где-то очень далеко тонко и ясно запел рожок, словно золотая полоса обрела вдруг звучание – поющее золото. Это потрясающее смешение цвета и звука вернуло мне утраченное, уже было, мужество. Я вернулся к бюро, чтобы попытаться в последний раз, и судьба, видимо, устыдившись той нечестной игры, которую вела до этого, смилостивилась и распахнула объятия. Едва я прикоснулся к упрямому дереву, как с легким вздохом, почти всхлипом, облегчения резко выскочил потайной ящичек.
Я вытащил ящик из бюро и отнес к окну, чтобы в наступающих сумерках изучить его содержимое. Слишком часто я терял надежду во время поиска, чтобы рассчитывать на удачу. Едва взглянув, я понял, что моя хрустальная мечта разбита вдребезги и лежит в осколках у моих ног. Ни слитков, ни долларов, способных увенчать меня славой Монте Кристо в ящике не было. За окном далекий рожок прекратил свою песнь, золотая полоса в небе потускнела и превратилась в бледно-желтую – природа дышала тишиной и покоем. А в моей душе великолепные замки рушились, как карточные домики. Я лишился наследства, я проиграл!
И все же, неожиданное теплое чувство охватило меня, когда я в очередной раз разглядывал содержимое ящика. Только родственная моей душа могла собрать такую коллекцию. Две пуговицы с потускневшей позолотой, скорей всего, от военно-морского мундира, портрет неизвестного мне монарха, вырезанный из старинной книги и ловко раскрашенный в близкой мне решительной манере, несколько иностранных медных монет, толще и массивнее тех, что хранились в моей коллекции, птичьи яйца с подробным перечнем мест, где они были найдены. Еще я нашел там намордник для хорька и моток веревки. Это был настоящий мальчишеский клад! Давным-давно, какой-то мальчик, так же как я, узнал о потайном ящике и складывал туда свои сокровища, одно за другим. Он берег их в этом секретном месте, а потом… Что случилось потом? Что ж, мне никогда не узнать, почему эти драгоценности остались невостребованными, но сквозь бездну лет, я как будто оказался рядом с тем мальчиком, уже давно выросшим и покинувшим этот мир.
Ничего не тронув, я вернул ящик на место в старое верное бюро, и с удовлетворением услышал, как щелкнула пружина. Возможно, когда-нибудь еще один мальчишка нащупает ее и откроет ящик. Я не сомневался, что и он оценит клад по достоинству.
Едва я открыл дверь, как из детской, с противоположного конца коридора, до меня донеслись крики и вопли, обозначавшие, что охота в самом разгаре. Нетрудно было догадаться, что сегодня в программе медведи или разбойники. Еще минута, и я окажусь в гуще игры, среди тепла, света и хохота, но пока я еще медлю на пороге старой комнаты, и путь в детскую кажется мне далеким путешествием сквозь пространство и время.
Наступил, наконец, тот долгожданный день, приход которого, как все, чего ждешь с нетерпением, казался нам недостижимой мечтой. После того, как впервые, две недели назад, нам объявили, что мисс Смедли уходит, восторженное настроение не покидало нас целых семь дней. В эти дни мы упивались воспоминаниями о ее произволе, жестокости и злобе, рассказывали друг другу каким оскорблениям, бесчестию и физическому насилию подвергались в те времена, когда звезда свободы еще не маячила на горизонте и мечтали о наступлении солнечных дней, которые, без сомнения, будут полны тревог (слишком несовершенен наш мир!), но тогда мы будем хотя бы избавлены от семейного тирана. Все оставшееся до ее отъезда время мы продумывали, как продемонстрировать мисс Смедли наши чувства. Под мудрым руководством Эдварда было решено поднять флаг над курятником в тот самый момент, когда пролетка, нагруженная сундуками и мрачным поработителем, двинется вниз по подъездной аллее. Три латунные пушки, спрятанные в зелени живой изгороди, дадут торжествующий залп вслед отступающему врагу. Собакам стоит повязать нарядные ленточки, а вечером, если нам хватит хитрости и притворства, будет небольшой костер и салют из хлопушек, благо общественные средства позволяли устроить подобное увеселение.
