Тут Роза упала навзничь в глубочайшем обмороке. Ее руки и ноги торчали в разные стороны, ее взгляд остекленел. Что натворил Джерри? Наверняка что-то очень плохое, если довел девушку до подобного состояния. Я внимательно разглядывал его, в то время как Шарлотта бросилась на помощь девице. Он, казалось, насвистывал что-то и любовался пейзажем. Я с грустью подумал, что если бы у меня была подобная выдержка, я всегда выходил бы сухим из воды.
– Это все ты виноват, Джерри, – укоризненно произнесла Шарлотта, после того, как ей удалось привести леди в чувство. – Роза – послушная девочка, ты на нее дурно влияешь. Я бы поставила тебя в угол, только на пне нет углов. Интересно, почему? Везде должны быть углы. Не важно, будешь сидеть лицом к стене, и можешь обижаться на меня, если хочешь!
На мгновение Джерри задумался, что выбрать: удовольствие демонстрировать обиду, сердиться из-за незаслуженного наказания или пойти вслед властному зову красоты. Страсть все же победила, и он рухнул вбок, на колени к Розе. Одна рука неловко вскинулась вверх, словно в страстном протесте, влюбленный взор молил о пощаде. Роза засомневалась… дрогнула… поддалась и погребла его небольшое туловище под своими пышными формами.
Шарлотта терпеливо сносила до этого все их проделки, но и ее выдержке пришел конец. Она выхватила Джерри из страстных объятий, бросила его к себе на колени лицом вниз и… я не мог равнодушно смотреть на то унижение, которому подверглась несчастная кукла и отвернулся, хотя звук энергичных шлепков по-прежнему доносился до моих горящих ушей. Когда же, наконец, я осмелился повернуть голову, Джерри уже снова сидел на своем месте. Немного помятая одежда хулигана была оправлена, но бледность его лица выдавала внутреннее смятение. Я знал не понаслышке какой вулкан бешенства и стыда бушует в груди после подобных экзекуций, и мне стало его на мгновение очень жалко.
Роза прятала лицо в юбке, наверное, от стыда, а, может, от того, что не могла смотреть на страдания друга. Но бессердечный японец даже не повернулся в ее сторону. Его сердце было разбито. Он слишком дорого поплатился за то, что всего лишь последовал естественному порыву, и свет солнца больше не радовал его. Даже Шарлотта смягчилась немного при виде этих кукольных страданий.
– Если ты попросишь прощения, Джером, – сказала она, – я тоже извинюсь.
В ответ Джерри лишь откинулся на пенек и уставился в сторону родной Японии, где любовь не считалась грехом, а порка не практиковалась. Зачем он покинул ее? Завтра же он вернется домой! Но на пути его стояло непреодолимое препятствие, еще одна беда. Природа, наделившая его грацией и чуткой душой, почему-то позабыла одарить его еще и возможностью двигаться.
Вдруг в кустах позади меня затрещали ветки. Пыхтя, как маленький паровоз, черный ретривер Ролло, спущенный с цепи чьей-то милосердной рукой, примчался к пруду в поисках веселой компании. Я радостно окликнул его, чтобы поиграть с ним вместе в ягуара и охотника, но он помчался вокруг пруда, налетел на Шарлотту с неистовой лаской, опрокинул ее и, схватив Джерри за середину туловища, бросился прочь. Шарлотта заревела, глядя вслед быстроногой судьбе, Роза снова лежала на земле, взъерошенная и без чувств, сам же Джерри в отчаянии простирал руки к небесам и, мне показалась, я услышал его крик, запоздалую мольбу о прощении. Но было слишком поздно. Воздаяние настигло Джерри. Никто из нас, даже оплакивая его погибшую душу, не мог отрицать, что конец куклы был предрешен.
