Обиделся Егор Тимофеевич:
— Мне не веришь, Дарью спроси.
Дарья Васильевна почиталась в Забаре женщиной справедливой, на ветер слов своих зря не бросающей. Она подтвердила:
— Да, милый. Хочешь верь, хочешь не верь, а был такой человек. Алешкой Свистуном звался. В Заречье у нас жил. Сходи туда, разыщи одноглазого деда Беляя, тот тебе про этого Алешку все как есть расскажет. Беляй все помнит. Самый старый в селе мужичок. Глаз свой ещё в русско-японскую войну потерял, уже тогда, считай, ему под тридцать было, не меньше. Сходи.
На другой день я беседовал с дедом Беляем у него в хате. Старик подкрепился двумя стаканчиками бражки, что подала нам хозяйка, и повел свою речь:
— Ну, что жа. Был такой человек, был. Это в точности. А вот в каком, понимаешь, веку, при каком царе жил — неизвестно. Одни говорят — вроде бы при Иване Грозном, Алешкой Свистуном звался, по прозвищу — Водяной колдун. Пришлый он был человек, ненашенский. А пришлый человек он что? Он завсегда похитрей коренного жителя. Потому как пришлого не земля да не сродичи кормят, а ремесло, ловкачество или там, скажем, колдовство. С чего у Алешки-то все началось? Вздумал парень жениться, а невеста ему отказала. Он и так, он и этак, просит-молит, а она — ни в какую. Тогда он и говорит: «Хочешь, вот кинусь в речку во всей одежде, нырну, а выйду сухим?» Невеста рассмеялась: «Коли выйдешь сухим из воды, пойду замуж за тебя. Прыгай». Сказала-то девка смехом, не верила в чудо такое, а Алешка и впрямь сухим из воды вышел апосля купания. Тополиная пушинка к рубахе как пристала, так и осталась. Ну как не был человек в воде, и только. Стоит перед невестой, улыбается: «Назначай теперича свадьбу». А та от испуга-то обомлела, а потом заголосила да тикать с речки: «Спасите, люди добрые! Колдун! Колдун! Водяной колдун!» С той поры так и присохло к Алешке Свистуну это прозвище… Пошла про Свистуна слава, от села к селу, от поместья к поместью и дошла аж до града Киева. Проезжал как-то через село купец. Должно быть, с ярмарки аль на ярмарку ехал и свернул с шляху на часок. Покажите мне, мол, вашего водяного колдуна. Кинулись к Свистуну, а тот закочевряжился: целковый даст — покажу, не даст — скатертью ему дорога. Что купцу целковый! «Два получит, ведите». Ну и заработал, стало быть, Свистун два целковых, показавши свое колдовство. Смекнул тут парень: что зря ему на барском поле спину гнуть, когда поиначе деньгу зашибать можно и жить припеваючи. Ну и вот. Как говорится, лиха беда — начало. Облюбовал Алеха песчаный пятачок на Непуте и слово себе дал: мильон денег нажить колдовством на этом пятачке. Во как!
Тут рассказ деда Беляя оборвался. Выпил старик пару стаканов крепкой бражки, единственный его глаз заблестел, и стал старик во хмелю поносить не столько Свистуна, сколько соседей своих. Тут, на счастье, пришли сыновья деда Беляя, без лишних разговоров взяли отца на руки и отнесли на полати спать.
Вернувшись домой, я решил, что надо мне ещё у забарцев расспросить кто что знает про Алешку Свистуна. И вот мало-помалу что узнал.
Счастливо зажил Алеха. Быстро молва о нем разнеслась. И смекнули тут, что от Алешкиной славы и все село может разбогатеть. Надо, мол, самого царя и всю его свиту заманить в Забару и показать светлейшим господам диво дивное. И по этому случаю уговорить барина булыжную дорогу от тракта до села проложить, церковь новую построить и крыши в забарских избах перекрыть, потому как старые прохудились, а щепы нет, соломы нет, живут мужики, что птицы в гнездах — тополиным листом прикрыты. Срам такое село царю показывать. Но тут мужики вдруг задумались: а из любой ли воды Алешка Свистун сухим может выйти? Из Непути, скажем, выходит, а из быстротечной выйдет? Что как царь повелит окунуться Алехе на быстрине?
Дело не шуточное. Забеспокоились все, кто совет держал, и решили испытать Свистуна своим способом. Затащили на самую крепкую избу бочку, натаскали в неё воды доверху и привели парня. Объяснили — так и так, мол, испытаем, не промокнешь ли под струей. Алешка только плечами повел, валяйте, мол, мне-то что. Скрутил он себе цигарку, огня попросил и встал, куда указали.
