Стали тонуть в этом месте ребятишки, считай, каждое лето, отчего и прозвали яму «черным виром». Не один раз его засыпали глиной, которую телегами сюда возили, но вир вновь и вновь открывался.
Ну, а раз есть колдовской вир, значит, был и колдун.
Только вот запамятовали забарцы, в каком году произошла эта история. Знают лишь, что Шмель в ту пору ещё жив был. Лесной мудрец как раз и вызволил своих земляков из большой беды. Известное дело: непрошеный чудотворец — страшнее дьявола.
Ранним утром, в пору сенокоса, едва пастухи прогнали стадо и бабы затопили печи, появился на селе этот кривоногий чудотворец — Волосатые уши.
Он молча шел по селу, заглядывая в окна. И оттого ль, что колдуна уже знали, оттого ль, что его волшебная сила действовала, выходил из домов народ и двигался следом.
Люди ждали чуда.
Недалеко от ветряка, на бугре за Поповым концом, колдун остановился. Сбросил мешок, оглядел всех и сказал:
— Ну?
Народ пришел в движение. Бабы загалдели. Один из мужиков сказал:
— Вот что, Волосатые уши. Сенокос начался, а дожди каждый день, сено гниет. Сделай так, чтоб добрая погода постояла.
— Чем платить станете? — спросил колдун.
— А что бы ты хотел?
— Деньги давайте.
— Откуда у мужика деньги. Бери салом.
— Салом погожу. Новую телегу поставьте и трех исправных лошадей.
Зачесали мужики затылки, но знали: с колдуном торговаться — зря время терять. Что требует — отдай, душа из тебя вон.
— Ладно, согласны, — сказали все хором.
— Тогда хворосту тащите, костер разжигайте, — приказал Волосатые уши.
Натащили бабы хворосту, мужики разожгли костер. Колдун вырвал из уха волосок, подошел к костру.
— Не быть дождям, быть сухой погоде, — сказал он и бросил в огонь волосок.
Вспыхнуло яркое пламя, в испуге закрестились бабы.
Колдун помолчал и опять спрашивает:
— Ну?
— Коров у нас яловых много, — сказали мужики. — Нельзя ли, чтоб от каждой приплод был. По одному телку, а лучше по два, ежели колдовства у тебя хватит.
— Хватит, — сказал Волосатые уши. — Давайте ваше сало.
— Сколько?
— Полную бочку.
— Ох, — сказали мужики, но согласились.
Вырвал колдун из уха волосок, бросил в огонь.
— Быть по весне от каждой коровы по две телки, — сказал он, и вспыхнуло яркое пламя. Потом в третий раз сказал: — Ну?
— Скота-то у нас прибавится, а лугов мало, — сказали мужики. — Чем кормить коров станем?
— А где я возьму луга? — рассердился Волосатые уши. — Природа мне не подвластна. Перепахать все — могу: волшебные птицы имеются. А вы уж соображайте — что на зерно, а что на зеленый корм. Луга и половины того не дают. Согласны?
Задумались мужики.
— А где же скотину пасти, когда луга перепашем? — спросили.
— В стойле держите, велика загвоздка… Ну, согласны? Плата та же: бочонок сала.
Плата велика, дело опасное, но все же решились мужики, хуже, чем есть, не будет.
— Валяй. Была не была! — сказали.
В третий раз вспыхнуло яркое пламя от колдовского волоска. И в третий раз в испуге закрестились бабы.
Когда костер стих, колдун сказал:
— А теперь уговор: спать буду две недели, пока отрастут волосы, которые израсходовал. Ведите меня на самый тихий сеновал, в самое душистое сено. Как проснусь, чтоб во дворе того дома подвода стояла с двумя бочонками сала да три коня в упряжке было. И чтоб ворота были открыты, а лошади напоены и накормлены. Сверх того предупреждаю: кто к спящему ко мне притронется — хоть человек, хоть тварь какая, — замертво упадет, и труп его земля не примет, — жечь придется. Все ли ясно?
Народ молчал. С перепугу ли, так ли, а может, беду предчувствовал кто знает.
Отвели колдуна спать на сеновал к Приходько, самому исправному в Забаре мужику.
Проспал Волосатые уши ровно две недели час в час, а когда проснулся, сразу пить запросил, а попивши — есть, а поевши — слез с сеновала.
Во дворе стояла уже подвода с двумя бочонками сала и толпился народ.
Колдун забросил на телегу свой мешок, сел на передок, взял в руки вожжи.
— Расступись, люди!
Народ загалдел:
— Сними свое колдовство, Волосатые уши! Сенокос закончили, а суховей все дует и дует. Огороды гибнут.
— На срок уговору не было, — сказал колдун. — Не в моей власти на срок колдовать. Расступись, народ!
