Она едва не задохнулась.
— Я ничего не чувствую… Он улыбнулся.
— Ты забыла, minha docura1, что я однажды уже насладился тобой и знаю, чего мне ожидать, когда твои глаза начинают блестеть, а губы приоткрываются и молят о поцелуе.
Кимберли так стремительно вскочила, что едва не опрокинула кресло.
— Твоя самоуверенность просто невыносима! Сердце тяжело билось в груди, стало жарко, кожу пощипывало.
Он повернулся в кресле и смотрел на нее, полуприкрыв глаза.
— Я намного честнее тебя. Почему для тебя секс настолько. постыден?
Она никак не могла справиться с дыханием.
— Потому что секс должен быть частью любви. Он самодовольно улыбнулся.
— Ты стала взрослой, но так и не научилась смотреть правде в глаза.
— Почему ты такой циничный?
У нее на глаза навернулись слезы, а он пожал плечами.
— Я реалист, и, как и большинству мужчин, мне не нужно притворяться влюбленным, чтобы оправдать наслаждение сексом.
Как она могла жить с этим человеком? Они такие разные…
— Я- ненавижу тебя…
Он вольготно откинулся в кресле.
— Это придает ситуации пикантность. Должно быть, тебе очень нужны деньги, если ты вошла в логово тигра.
— Я уже сказала, почему мне нужны деньги, и это не имеет отношения к нам с тобой. — Ногти впились в ладони. — Я знаю, что больше тебя не интересую, и ты мне тоже неинтересен.
— Это точно? — Удобно вытянувшись в кресле, он разглядывал ее с явным удовольствием. — А что, если ты ошибаешься? Если ты до сих пор мне интересна?
Горло пересохло, и она еле выдавила:
— Ты говоришь глупости.
— Послушай совета. — Темные глаза опасно сверкнули. — Когда ты пытаешься заполучить у кого-либо неприлично большую сумму денег, то не обвиняй его в глупости.
— Если ты не одолжишь мне деньги, то не о чем говорить.
Чувство беспомощности и ужаса охватило ее. Кимберли сжала кулаки и направилась к двери.
— Попробуй только выйти, и ты больше не вернешься, — предупредил он бархатным голосом. — Вернись и сядь.
Он не стал бы ей приказывать, если бы не собирался дать денег! В ее душе боролись надежда, осторожность, страх. Не отпуская ручки двери, она обернулась.
— Я сказал — сядь.
По его липу ничего нельзя было угадать, и она, поколебавшись, сделала так, как он сказал, и тут же возненавидела себя за это. За то, что подчинилась его приказу.
В течение месяца, который они провели вместе, ее жизнь была как раз такой: он приказывал, а она послушно подчинялась. Она была настолько во власти любви и желания, что даже и не думала возражать. И теперь, спустя семь лет и находясь около него меньше часа, она все еще выполняет его приказы.
Но это долго не продлится. Она уже не та, что прежде.
— Люк, все очень просто. Да или нет. — Она вызывающе взглянула на него. — Какое имеет значение — сижу я, стою или вышла? Все необходимые сведения — в письме, а оно лежит перед тобой.
Он считает письмо подделкой. Это ясно.
Он небрежно откинул письмо в сторону и сказал:
— Меня не интересуют ни письмо, ни твои рассказы про мнимые беременности. Знаешь, что мне интересно, meu amorzinho? To, что ты пришла ко мне.
Она застыла.
— Я уже сказала, что я…
— Я слышал, — прервал ее он. — Ты пришла сказать, что сделаешь все, абсолютно все за пять миллионов долларов. И теперь я должен решить, в какую форму выльется это «абсолютно все»! Когда я решу, то первая, кто об этом узнает, будешь ты.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В гостиничном номере Кимберли сняла жакет и бросила на кровать. Слезы душили ее. Она потерпела поражение! Собиралась хладнокровно объяснить Люку, почему она так долго хранила секрет о рождении Рио, но, как только он вошел в комнату, все задуманное куда-то улетучилось. А теперь до наступления крайнего срока у нее менее суток. Меньше двадцати четырех часов, за которые она должна убедить человека без каких-либо моральных устоев и понятий о порядочности перечислить пять миллионов долларов на банковский счет шантажиста.
Она сделала глубокий вдох и попыталась взять себя, в руки. Самым трудным было уехать от ребенка, когда материнское чувство требовало находиться около него. Но взять ребенка в это путешествие означало подвергнуть его еще большей опасности. К тому же она рассчитывала пробыть в Рио-де-Жанейро не более двух дней.
