Когда его пальцы очутились внутри ее плоти, наслаждение достигло высшей точки, и Кимберли громко вскрикнула. Восторг граничил с агонией!
Пальцы Люка и его рот продолжали дарить ей это ни с чем не сравнимое наслаждение.
Постепенно сладостные спазмы утихли, и Люк, приподнявшись повыше, провел ладонями по ее влажным, спутанным волосам. Сквозь дымку тумана она увидела торжествующее выражение в его черных как ночь глазах. Он протянул руку и развязал красную ленту, которая стягивала ей запястья и сделала пленницей его эротических игр.
— Вот теперь ты можешь меня потрогать, — ласково сообщил ей он.
А у нее нет сил, чтобы залепить ему пощечину и стереть самодовольную улыбку с его лица! Еще бы! Он способен свести женщину с ума, и знает это. Она же, к сожалению, может думать только… о нем. Он ей необходим.
Кимберли протянула руки, и ее ладони сомкнулись на его набухшем члене, а он со стоном подсунул руку ей под бедра и вонзился в ее трепещущее тело. Как приятно чувствовать его плоть внутри своего лона! Она облегченно вздохнула и, обвив Люка ногами, задвигалась под ним. Он что-то пробормотал и глубоко погрузился в нее.
Она впилась ногтями в его спину, а он сжимал ей бедра и целовал в губы. Произошел неизбежный взрыв, и тело Кимберли конвульсивно дернулось, готовое разорваться пополам. Как во сне она услыхала стон Люка и поняла, что он тоже достиг экстаза. Волосы на груди Люка царапали ее нежную кожу, но она не отпускала его и вместе с ним плыла по морю блаженства. Наконец захлестнувшие их штормовые волны утихли, в голове у Кимберли прояснилось, и она начала успокаиваться. Открыв глаза, она увидела бронзовое плечо Люка, почувствовала его дыхание на щеке и тяжесть его теплого тела. Он перекатился на спину, увлекая ее за собой. Волосы Кимберли пологом упали ему на грудь, и он осторожно отвел их в сторону, чтобы поцеловать ее в губы.
— Это было изумительно, — хриплым голосом произнес он. — Ты просто обезумела. А если ты станешь притворяться и скажешь, что тебе это не понравилось, то предупреждаю: ты зря потратишь время, потому что у меня есть доказательство — исцарапанная спина.
Преодолевая слабость… и желание прижаться к нему, Кимберли вскочила с кровати.
— Полагаю, что за пять миллионов долларов я должна постараться.
Она сказала это безучастным тоном, и он озадаченно наморщил лоб. Кимберли, как ей показалось, твердой походкой прошла в ванную. Защелкнув замок, она бессильно опустилась на мраморный пол и закрыла лицо руками.
Он опять верховодил.
А она так безумно его хотела, что даже не заметила этого. Да она забыла обо всем на свете, кроме удовлетворения своего сумасшедшего желания. Он овладел ею по разработанному сценарию, и хотя тоже получил удовольствие, но ни на секунду не потерял самообладания, не показал, что его пожирает такой же жар, как и ее.
Кимберли с трудом поднялась и посмотрела в зеркало. Она увидела покрасневшие щеки и распухшие губы. Что с ней произошло? Из независимой деловой женщины в постели Люка Санторо она превратилась в безвольную, цепляющуюся за него девушку, какой была в восемнадцать лет.
Она сполоснула лицо холодной водой и причесала волосы.
Две недели…
Она должна выдержать эти две недели, вернуться к ребенку и оставить Люка Санторо в прошлом.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Прошло почти две недели. Кимберли лежала в тени у бассейна и в полудреме размышляла о том, что из независимой, умной женщины она превратилась в рабыню, готовую повиноваться приказам хозяина. Люку стоило лишь бросить на нее горящий взгляд, и она тут же падала в его объятия. Это было унизительно, но тем не менее происходило с предсказуемой регулярностью. Она не знала, что хуже: сознание того, что она, как и семь лет назад, не может сопротивляться зову собственной плоти, или то, что она получает удовольствие и честно признается себе в этом. Да и как не признаться, когда она не в состоянии отвести от него глаз? Вот только тоска по Рио не дает покоя. Она тайком звонила Джейсону, чтобы убедиться, что дома все в порядке. Раз вдень — а иногда и два — ей удавалось поговорить с сыном по телефону. Его голос звучал жизнерадостно, и казалось, что он совсем по ней не скучает. А она скучала. Очень скучала.
