— Он мне пригодится. Его стоимость как раз покроет ваши расходы за работу в ночное время. — Он опять захихикал и пошел подгонять своих сыновей.
Уокер по-прежнему был мрачен и бледен, а от моих понуканий помрачнел еще больше, но я делал вид, что не замечаю его настроения, и гонял вовсю. Когда к нам присоединились Курце и Франческа, работа пошла быстрее.
Франческа сказала:
— Я оставила Пьеро за главного. Он знает, что делать. К тому же он ничего не понимает в яхтах.
— Так же, как и ты, — добавил я.
— Верно, но я могу научиться.
— Теперь тебе придется уехать. Здесь для тебя еще долго будет небезопасно.
— Нет, — упрямо заявила она, — я остаюсь.
— Ты уедешь.
Франческа с вызовом посмотрела на меня.
— А как ты сможешь заставить меня уехать?
Она обезоружила меня и знала это. Я растерялся и промолчал.
— Не волнуйся, я не только не останусь в Рапалло, но даже поплыву с тобой.
— Решим позже, — ответил я, — сейчас не время спорить.
Мы вытащили «Санфорд» из ангара, и младший Пальмерини подогнал небольшой кран. Он подцепил мачту и поднял ее высоко над яхтой, а затем медленно стал опускать ее в пяртнерс.[12] Я находился под мачтой и следил, чтобы нижним концом она встала точно в гнездо. Старый Пальмерини спустился ко мне.
— Я сам займусь креплением. Если вы так торопитесь, как говорили, то вам лучше заняться двигателем.
И я пошел на корму проверять двигатель. Пока яхта стояла в ангаре, я по два раза в неделю гонял его на разных оборотах. Двигатель завелся сразу и работал ровно и бесшумно; за него я мог не беспокоиться: лишь бы в море выйти, а там он покажет, на что способен.
Я проверил танки с топливом и водой и вернулся на палубу, чтобы помочь ребятам Пальмерини управиться с такелажем. Не прерывая работы, мы выпили кофе, который принесла Франческа. Когда я благодарил ее за кофе, она тихонько напомнила:
— Срок истекает.
— Бог мой! — воскликнул я, взглянув на часы. — У нас остался всего час! Что там у Пьеро?
— Все тихо. Сколько вам нужно еще времени, чтобы закончить работу?
— Все не так плохо, как кажется, — успокоил ее я. — Хотя, думаю, нам нужно еще около двух часов.
— Тогда придется драться, — заключила она.
— Похоже на то. — Тут я вспомнил о плане Курце. — Но ведь их должно быть немного.
— Пойду к Пьеро, — сказала Франческа. — Если что-нибудь начнется, дам знать.
Я посмотрел ей вслед и вернулся к Уокеру:
— На бегучий такелаж наплевать, закрепим его потом в море. Только пропусти фалы через шкивы и привяжи их. Времени мало.
Если до этого мы работали напряженно, то теперь просто выбивались из сил… Но все равно не успели. Из конторы к нам бежала Франческа.
— Хал, Хал, Пьеро зовет тебя.
Я бросил все и побежал, Курце — за мной. Пьеро разговаривал по телефону, когда я вошел. Через минуту он повесил трубку и сказал:
— Началось.
Курце присел к столу, на котором была расстелена карта.
— Кто там?
Пьеро ткнул пальцем в карту:
— Вот эти. За ними следуют двое наших.
— Это не те четверо, которых мы собирались сразу убрать?
— Нет, об этих я ничего не знал. — Он подошел к окну, высунулся и сказал несколько слов караульному. Я посмотрел на часы — половина третьего.
Мы сидели молча и слушали, как уходят минуты. Обстановка была гнетущей и напомнила мне, как во время войны мы сидели в ожидании атаки, не зная даже, когда и откуда пойдет враг.
Неожиданно зазвонил телефон, и мы вздрогнули.
Пьеро снял трубку, и по мере того как он слушал, губы его сжимались все плотнее. Опустив трубку, он сказал:
— У Торлони чертова прорва людей. Они собираются на пьяцца Кавур и там садятся в два грузовика.
— Проклятье, откуда они взялись? — спросил я.
— Из Специи, он объединился с другой бандой.
Мозг мой работал на полных оборотах. Почему же Торлони пошел на это? Зачем ему столько людей против нас, четверых? Или он знал, что мы действуем вместе с партизанами? Ну конечно, знал, потому и решил задавить нас численным перевесом.
— Сколько еще у него людей? — спросил Курце.
— По крайней мере, около тридцати.
Курце выругался. Его план лопнул: противник свои силы сконцентрировал, а мы свои — распылили. Я спросил у Пьеро:
— Ты держишь связь со своими людьми?
