— Колонна военных грузовиков… немцы… Кажется, шесть машин.
Он опустил бинокль.
— Похоже, пытаются улизнуть окольными путями. Из-за нас главные дороги стали опасными для их здоровья.
Уокер и Донато присоединились к ним. Курце взглянул на пулеметы и перевел взгляд на Уокера.
— Что скажешь?
— Ты насчет Умберто?
— А, с ним все в порядке. Просто Граф становится несколько беспокойным — ведь война идет к концу. Считаю, нужно захватить эту небольшую колонну, у нас же два пулемета, справимся.
Уокер пожал плечами:
— Я согласен.
— Пошли. — И Курце побежал назад, к тому месту, где сидел Паркер.
— Подъем, kereli — скомандовал он. — Война продолжается. Где только черти носят этого Харрисона?
— Иду, — отозвался тот.
— Быстрей тащите все вниз, к дороге, — приказал Курце. Он посмотрел вниз. — Этот поворот — самое lekker[6] место.
— Какое? — жалобно спросил Паркер. Он всегда морочил Курце с его южноафриканскими словечками.
— Никакое, — огрызнулся Курце, — быстрее спускайте все вниз, к дороге. Надо успеть приготовиться.
Они нагрузились пулеметами и спустились по склону горы. На дороге Курце сделал мгновенную прикидку.
— На повороте они сбавят скорость, — сказал он. — Ты, Альберто, берешь Донато и устанавливаешь пулемет с таким расчетом, чтобы обстрелять последние два грузовика. Последние два, понял? Быстро выводишь их из строя, чтобы остальным назад ходу не было. — Он обернулся к Харрисону и Паркеру. — А вы свой пулемет поставьте здесь, с противоположной стороны дороги, вы подобьете первый грузовик, и мы запрем их.
— А что делаю я? — спросил Уокер.
— Пойдешь со мной. — Курце устремился вверх по дороге.
Он добежал почти до поворота, свернул с дороги, взобрался на небольшой камень, откуда мог разглядеть немецкий конвой. Когда Уокер плюхнулся около него, Курце уже наводил бинокль.
— Грузовиков четыре, а не шесть, — сказал он. — Впереди штабная машина, а перед ней мотоцикл с коляской. Похож на те, что выпускает фирма БМВ, в коляске — пулемет.
Он передал бинокль Уокеру.
— Определи расстояние между хвостом колонны и штабной машиной.
Уокер взглянул на приближающийся транспорт.
— Приблизительно шестьдесят пять ярдов, — подсчитал он.
— Пожалуй. — Курце забрал бинокль. — Отойдешь по дороге ярдов на шестьдесят пять с тем, чтобы, когда последний грузовик будет поворачивать, штабная машина уже оказалась рядом с тобой. Мотоцикл пропустишь — я возьму его на себя. Иди назад и передай ребятам: огонь не открывать, пока не услышат взрывы, начну я, с мотоцикла. И еще: пусть сконцентрируют весь огонь на грузовиках. — Курце повернулся и посмотрел назад: пулеметов видно не было, и дорога казалась безлюдной.
— Отличная засада, лучше не придумаешь, — сказал он. — Почище тех, что устраивал мой сига[7] на англичан.
Он хлопнул Уокера по плечу.
— Теперь ступай. Я приду на помощь, как только покончу с мотоциклом.
Уокер побежал по дороге, остановился у пулеметов, чтобы передать приказания Курце. Затем выбрал себе подходящий камень на расстоянии около шестидесяти ярдов от поворота, привалился к нему и проверил автомат.
Вскоре он услышал голос бегущего по дороге Курце:
— Четыре минуты! Они будут здесь через четыре минуты. Приготовиться!
Курце промчался мимо и исчез у края дороги.
Уокер говорил, что четыре минуты в такой ситуации могут показаться четырьмя часами. Скрючившись, он вглядывался в пустынную дорогу, не слыша ничего, кроме биения собственного сердца. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он различил рев моторов и лязг сцеплений.
Он плотнее прижался к камню и ждал. Ногу свела судорога, во рту пересохло. Мотоциклетный шум теперь перекрывал все остальные звуки, и Уокер снял автомат с предохранителя.
Он увидел проезжавший мотоцикл, водителя в огромных очках, похожего на уродливую химеру, охранника в коляске, вертевшего головой во все стороны, крупным планом — его руки, сжимавшие гашетку пулемета.
Как во сне, перед ним проплыла рука Курце, небрежно метнувшая гранату. Граната легла между водителем и бортиком коляски. Встревоженный пулеметчик повернулся, и от его резкого движения граната соскользнула внутрь коляски. Раздался взрыв.
