Дверь была прижата его ногой. Я нажал покрепче и пролез внутрь. Я наклонился к нему, чтобы прощупать пальцами артерию на шее. Кожа была ледяная. Ледяной она быть не могла. Просто мне так показалось. Я поднялся и оперся спиной о дверь, крепко сжав кулаки в карманах. Футбол все еще продолжался, но через две двери радио звучало глухо.
Я стоял и смотрел на него. Ерунда это все, Марлоу, ерунда. Тебя это не касается. Абсолютно. Ты его даже не знал. Уходи быстро, уходи.
Я отклеился от двери, раскрыл ее пошире и вернулся в комнату. Из зеркала на меня глянуло напряженное, злое лицо. Я быстро отвернулся от него, достал плоский ключ, полученный от Джорджа Ансона Филипса, протер его влажными ладонями и положил у лампы.
Открывая входную дверь, я касался ручки, потом еще раз брался за внутреннюю ручку, когда закрывал. В футбольном матче кончился тайм, кто-то вел три — один. Пьяный женский голос горланил собственную вариацию «Френки-Джонно». Низкий мужской голос крикнул ей, чтоб заткнулась, но она продолжала петь, потом послышался какой-то шум, звук пощечины, визг, пение прекратилось, и опять стало слышно радио.
Я сунул в рот сигарету, закурил и вышел на лестницу.
Постоял в полутемном коридоре, глядя на надпись «Управляющий в № 106».
Дурак я, и смотреть на нее не надо было. Я смотрел на нее не меньше минуты, кусая потухшую сигарету.
Я повернулся и пошел по коридору. На маленькой эмалевой табличке было написано «Управляющий». Я постучал.
За дверью подвинулся стул, прошаркали ноги, дверь открылась.
— Вы управляющий?
— Ну, — голос был тот же, что я слышал по телефону в приемной Элизии Моргенштерна.
В руке он держал грязный пустой стакан. Это был долговязый мулат с короткими курчавыми волосами. Худое узкое лицо с хитрыми глазами. Большие уши. Его толстый нос, видно, имел обыкновение лезть куда не надо. В общем, тренированное лицо, при желании на нем ничего не прочтешь, лицо, сохраняющее спокойную непроницаемость. Он был в расстегнутом жилете, без пиджака, на манжетах голубые запонки с металлическими застежками.
— Мне нужен мистер Ансон.
— Двести четвертый.
— Там его нет.
— Прикажете утопиться?
— Понял, — сказал я. — Это у вас всегда так или сегодня у вас день рождения?
— Пошел ты, — сказал он. — Катись отсюда. — Он начал закрывать дверь. Потом открыл ее и опять добавил: — Прогуляйся. Давай-давай… — Таким образом разъяснив свою мысль точнее, он стал опять закрывать дверь.
Я придержал ее. Он нажал со своей стороны, от чего наши лица оказались рядом. «Пять долларов», — сказал я.
Это его сломало. Он открыл дверь так резко, что мне пришлось быстро шагнуть вперед, чтобы не боднуть его головой в подбородок.
— Входи.
В комнате была встроенная кровать и все остальное строго по прейскуранту, включая бумажный абажур и стеклянную пепельницу. Комната была выкрашена в цвет яичного желтка. Не хватало еще жирных черных пауков по стенам — для полного сходства с бредом шизофреника.
— Садись, — сказал он, запирая дверь.
Я сел. Мы осмотрели друг друга.
— Пива? — предложил он.
— Спасибо.
Он открыл две банки пива, налил свой грязный стакан и потянулся за вторым таким же. Я сказал, что буду пить из банки.
— Двадцать центов, — сказал он.
Я дал ему двадцать центов.
Он сунул монеты в жилетный карман, не отводя от меня глаз. Потом подтащил стул, сел, раздвинул свои костлявые колени и свалил свободную руку между ними.
— Пятерка мне не помешает, — сказал он.
— Это хорошо, — сказал я. — Я, собственно, не собирался ее вам давать.
— А? Умник, — сказал он. — Ты поспокойнее. У нас тут чистое уважаемое заведение. Никаких штук тут не будет.
— Заведение хорошее, — сказал я. — Наверху только что свиньи не хрюкают.
Улыбка у него получилась широкая. Так, сантиметра на два.
— Мы и не таких видели, — сказал он.
Я достал бумажник, выбрал одну карточку. Это была не моя. На ней было написано: «Джеймс Б. Поллок. Следователь страховой компании». Я попытался вспомнить, кто такой Джеймс Б. Поллок, и не смог. Тогда я отдал карточку рыжему.
Он прочел ее и потер уголком кончик носа.
— Деловой? — спросил он, не отводя глаз от моего лица.
