Итак, я расстегнул воротник рубашки Фрэнка и увидел, что, скорее всего, повреждена сонная артерия. Нащупав ладонью пульс ниже раны, я зажал в этом месте пальцами сосуд, и кровь перестала течь. Затем я приподнял его голову и прижал к ране салфетку. Мне было неизвестно, каковым будет результат моих манипуляций, но мистер Дженкинс, командир нашего отряда бойскаутов, наверняка мог бы гордиться действиями своего бывшего ученика.
— Пожалуйста, отступите назад, — сказал я, обратившись к толпе. — Кто-нибудь, уведите его жену. Благодарю вас.
Вот так я и сидел, весь в ошметках головы бедного Винни, в луже крови Фрэнка Белларозы, намертво вцепившись пальцами в горло дона, именно в том месте, где я хотел их сомкнуть несколько раньше, но с другой целью. Словом, если все взвесить, то этот вечер никак нельзя было счесть лучшим вечером в моей жизни.
Краем глаза мне удалось взглянуть на свои часы — я увидел, что уже почти двенадцать. Лицо Белларозы стало белым как полотно, поэтому щетина на его подбородке казалась черной. Однако дыхание было ровным, пульс — удовлетворительным. Я чувствовал, как «соус шлюхи» поднимается у меня по пищеводу вверх, но усилием воли переборол приступ рвоты.
Снова взглянув на лицо Фрэнка, я заметил, что он смотрит на меня, хотя взгляд его затуманен.
— Держись, Фрэнк, — сказал ему я. — Все в порядке, ты — молодец. Все будет хорошо. Тебе сейчас надо просто расслабиться. — И так далее. С тяжелоранеными надо обязательно разговаривать, чтобы у них не наступило шоковое состояние. Тем временем мне на помощь никто не приходил, во рту у меня пересохло, голова кружилась, меня тошнило. Держись, Саттер.
Я услышал вой полицейской сирены и, выглянув в окно, увидел, что на улице собралась толпа, образовав полукруг возле обезглавленного тела Винни. Сирена выла прямо под окном, затем к ней присоединился и сигнал «скорой».
Оторвав взгляд от окна, я снова посмотрел в зал и в нескольких футах от себя увидел Сюзанну. Она сидела на стуле, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, словно страшно злилась на меня за что-то.
Рядом с рестораном появились полицейские, я взглянул в окно и увидел одного из них.
— О Господи! Где же его голова? — воскликнул он.
У меня на галстуке.
В зал ресторана ввалились двое полицейских, держа наготове свои «пушки». Они сразу оценили ситуацию и убрали оружие.
— У этого человека повреждена артерия, — предупредил я их. — Поэтому не просите меня отойти в сторону. Позовите сюда ребят со «скорой помощи».
Они так и сделали.
Двое санитаров выслушали меня и взялись за дело. Они осторожно положили Белларозу на носилки на колесах — так, чтобы не повредить ему легкие осколками ребер. Полицейский в это время вместо меня продолжал зажимать артерию на шее Фрэнка.
Я отошел в сторону и дал профессионалам выполнять свои обязанности. Полицейские, видимо, сразу узнали — от официантов, а не от меня, — кто такой этот тяжелораненый. Теперь им предстояло решать, зажимать рану или оставить этого человека истекать кровью по дороге в госпиталь Святого Винцента. Это уже были не мои проблемы.
Теперь я мог отправляться домой, на этот вечер приключений было достаточно. Но наша машина умчалась с неизвестными людьми, в неизвестном направлении, а наш шофер Ленни-крыса сейчас, вероятно, уже сидит в самолете, летящем в Неаполь.
Пока я приходил в себя, приехала бригада следователей и сразу же вообразила, что я должен во что бы то ни стало отправиться вместе с ними в полицейский участок и подробно рассказать им о случившемся.
— Отложим до завтра, — предложил я. — Сейчас я в шоке.
Но они настаивали на своем, и тогда я заключил с ними сделку: они отвозят Сюзанну на Лонг-Айленд, а Анну — в госпиталь Святого Винцента. В обмен на это я еду с ними в полицейский участок. В этом городе ничего не следует делать задаром, особенно когда имеешь дело с полицейскими. Верно, Фрэнк?
Пока мы договаривались, Лючио, владелец злополучного заведения, принес мне горячее влажное полотенце, и я стер с лица и с рук то, что осталось от головы Винни, а также кровь Фрэнка.
— Извините, что все так вышло, — пробормотал я, обращаясь к Лючио, хотя в случившемся никакой моей вины не было. Но никто же вокруг не собирался извиняться за разбитое окно, за скандал и за бесплатный ужин. А мне, честно говоря, нравились Лючио и его жена. Он, однако, быстро утешится, ведь теперь его ресторан попадет в число тех знаменитых заведений, где вместе с ужином вас всегда попотчуют рассказом об имевших здесь место перестрелках.
