Должно быть, на лице у меня были нарисованы неуверенность, скептицизм и, возможно, даже разочарование, так как Беллароза сказал:
— Мистер Мельцер гарантирует тебе с самого начала, что против тебя не будет возбуждено никаких дел. Никаких уголовных преследований, никакой тюрьмы.
— Каким образом он может это гарантировать?
— Это его бизнес, друг мой. Если желаешь действовать самостоятельно, ради Бога. Если же хочешь воспользоваться помощью Мельцера с его гарантиями, что ты никогда не увидишь, как выглядит изнутри федеральная тюрьма, тогда дай мне знать. Но решай быстро, пока мерзавцы не раскрутили это дело. А то и Мельцер не поможет.
Я взглянул на Белларозу. Действительно, он давал личные гарантии того, что я не попаду за решетку. Мне, конечно, придется уплатить примерно триста тысяч долларов, но зато я не буду подписывать чеки, сидя в тюремной камере. Что чувствовал я в тот момент? Облегчение? Благодарность? Признательность моему новому другу? Бьюсь об заклад, что нет.
— О'кей, пусть будет Мельцер, — кивнул я.
— Вот и хорошо. Он сам с тобой свяжется. — Беллароза вновь стал оглядываться вокруг. — Приятное место.
— Да.
— Сюда принимают католиков? Итальянцев?
— Да.
— Мои сыновья смогут приходить сюда, если я стану членом клуба?
— Да.
— Как здесь готовят?
— Не так, как твоя Анна.
Он засмеялся, потом посмотрел на меня изучающим взглядом.
— Так ты поможешь мне вступить? О'кей?
— Ну… тебе понадобятся три рекомендации. Понимаешь?
— Да. Я же состою в нескольких клубах. Найди тех, кто будет меня рекомендовать. Я здесь никого не знаю.
Начинается.
— Я же говорил тебе, Фрэнк, если я даже найду рекомендующих, тебя не пропустит комитет клуба.
— Да? Почему? — Слово «почему», кажется, нынче вечером будет главным вопросом. — Ну-ну, расскажи.
— О'кей, потому что этот клуб — один из самых закрытых и престижных клубов Америки и его члены не захотят… ну, в общем, как бы ты сам охарактеризовал себя, Фрэнк? Если откровенно.
Он промолчал, поэтому я пришел ему на помощь.
— Главарь мафии? Глава преступного клана? Какую профессию ты укажешь в анкете? Какого рода доходы ты декларировал в прошлом году? Что напишем — гангстер?
Он снова промолчал, и я продолжил:
— Понимаешь, эту организацию нельзя ни запугать, ни подкупить, ни пролезть в нее с помощью знакомых политиков. У меня больше шансов стать доном мафии, чем у тебя — членом этого клуба.
Беллароза задумался, и было заметно, что он не особенно рад услышанному, но я все же решил выложить все «хорошие» новости.
— Тебя не желают видеть здесь даже в качестве гостя. Если я еще раз приведу тебя сюда, мне придется в дальнейшем играть в гольф на общественном корте, а стрельбой по тарелочкам заниматься в подвале Итальянского винтовочного клуба.
Он допил свой бокал и теперь хрустел остатками льда так, что у меня мороз пошел по спине.
— О'кей, — сказал он наконец. — Тогда тебе придется оказать мне другую услугу.
Я в этом не сомневался.
— Если это будет законно и в моих силах, я, конечно же, окажу тебе услугу.
— Хорошо. Мне пришла в голову одна мысль. Ты будешь моим адвокатом в суде по делу об убийстве. Вот и будем квиты.
Шах и мат. Я сделал глубокий вдох и кивнул.
— Отлично. Но за услуги я не плачу, учти, — добавил он.
— Я за них счета не выставляю.
Беллароза улыбнулся.
— Но твои расходы я покрою.
Я пожал плечами. На какое-то мгновение мне представилась жуткая картина — дон Беллароза протягивает мне руку. Потом в газете клуба появляется фотография с надписью под ней: ГЛАВАРЬ МАФИИ И ЗНАМЕНИТЫЙ АДВОКАТ ЗАКЛЮЧАЮТ СДЕЛКУ В КЛУБЕ «КРИК». Но Беллароза, слава Богу, не собирался обмениваться рукопожатиями, и я счел за лучшее переменить тему разговора.
— Я, кстати, остался должен тебе за конюшню.
— Да. Во сколько Доминик оценил свою работу?
Я назвал ему сумму, которую писал мне на листке бумаги Доминик, но при этом добавил:
— По-моему, он вышел за пределы этой сметы.
— Эти парни в первые годы работы здесь просят не много. Затем они выучивают английский и начинают понимать что к чему. Вот тогда они дерут с клиентов семь шкур. — Он ухмыльнулся. — Это называется «американская мечта».
