В деньгах Александр Борисович нужды не испытывал, а потому мог порадовать лицензионной продукцией себя и Ирину. Было бы что покупать! А вот покупки порой случались самые неожиданные. Ирина Генриховна, на протяжении долгих лет фанатично приверженная классике, помол од ела душой… по крайней мере, иначе Турецкий не в состоянии был объяснить себе то, что солидная преподавательница Гнесинки всерьез увлеклась арт-роком, этническо-фолковыми штучками, а кроме того — о времена, о нравы! — время от времени баловала себя сборником техно! Она объясняла свой выбор тем, что, будучи загружена основной работой, многое упустила в современной музыке, а если ей что-то и не нравится, должна же она с этим ознакомиться, чтобы аргументированно опровергать перед своими студентами. Александр Борисович никогда особенно не увлекался музыкой (изобразительное искусство — дело другое) и на Горбушку выбирался затем, чтобы купить себе на DVD какой-нибудь фильм, рецензию на который читал в газете, потому что не любил покупок наобум. Конечно, и рекламируемый — или понравившийся по пристрастному описанию критика — фильм мог оказаться дрянью, но все-таки это предпочтительнее, чем кот в мешке.
Вот и сейчас Турецкий стоял у прилавка и, игнорируя настойчивое «Вам помочь?» со стороны продавца, желающего всучить хоть что-нибудь из своего товара всеми правдами и неправдами, тщательно перебирал дивидишные корешки. Справа, у другого прилавка, Ирина просматривала диски, которыми торговал молчаливый негр в расшитой шелками узбекской тюбетейке и с косичками-дрэдами: супруги обычно совершали выбор автономно, каждый на свой вкус, и заботились лишь о том, чтобы не потерять друг друга в царящей здесь повсюду сутолоке. Покупатели, продавцы, разносчики фаст-фуда для тех, кто не может отлучиться от своей торговой точки, грузчики, везущие ящики с продукцией… Только успевай сторониться! То и дело терпя беззлобные толчки тех, кто старался протиснуться между рядами, Турецкий произвел-таки дотошный смотр выставленных на этой точке фильмов и окончательно остановился на одном: «Игры разума».
Сюжета он не представлял совершенно, но, помнится, такой продвинутый парень, как Рюрик Елагин, размахивая руками, рекламировал ему этот фильмец. К тому же на обратной стороне обложки он прочел, что речь здесь идет об ученом, которого спецслужбы заставляют работать на них, — значит, что-то понятное, сюжетное, а не артхаусная муть, которая частенько наводила на него скуку и недоумение. Как опытный покупатель, потребовав и получив кассовый чек, Александр Борисович спрятал его вместе с диском во внутренний карман пальто и обернулся к Ирине, чтобы предупредить: пусть покупает свою музыку побыстрее, а то они здесь уже третий час болтаются… Да так ничего и не сказал.
Надо учесть квалификацию следователя! Там, где простой обыватель машинально скользит взглядом по толпе, не различая в ней лиц, «важняк» Турецкий привык видеть больше… гораздо больше. Вот и сейчас его натренированный глаз выхватил из мешанины торговцев и покупателей двух знакомых людей — ну да, так и есть, старых знакомых! Те самые, внешность которых он успел изучить: женщина — худощавая, очень светлая блондинка с круглым узлом волос на затылке, мужчина — брюнет с тонкими несовременными усиками в стиле Кларка Гейбла из фильма «Унесенные ветром», которому Ирина отдавала дань сентиментального уважения. Полускрытые свисающей гроздью модных полотняных сумок, блондинка и брюнет не особенно прятались, а стояли точно приклеенные и, вместо того чтобы рассматривать сумки, хотя бы в целях конспирации, таращились на него.
— Саша, что с тобой? — Слава богу, Ирина отоварилась музыкальными дисками и как раз в эту секунду повернулась к мужу. Вместо ответа он взял жену за плечи и развернул ее к парочке лицом.
— Посмотри! — шепнул в Иринино ухо, запрятанное между шапкой и прической. — Вон там, за прилавком с сумками — те самые, о которых я тебе говорил.
— Где? Кто?
— Блондинка и брюнет. Господи, вот же они!
Турецкий видел, что блондинка (почему-то казалось, что в паре лидер она) и брюнет не спешили раствориться в толпе. Прямо под направленным на них взглядом Ирины Генриховны они еще постояли, покрасовались, точно уверенные в своей неуязвимости, и медленно поплыли прочь. И вот тогда-то Александр Борисович, не выдержав, бросился вслед за ними. Расталкивая народ, наступая на чьи-то ноги, вызывая недоуменные и опасливые возгласы…
