На этот раз встреча происходила в отдельном кабинете московского ресторанчика, украшенного кальянами, подушками и орнаментом в духе восточной экзотики, — эти заведения, эксплуатирующие тоску части столичного населения по мусульманскому миру, расплодились в последние годы, словно грибы. Меню пестрело всевозможными обильными вкусностями: по заказу вам тут приготовят хоть барана, зажаренного целиком. Однако важный посетитель ел мало: на его стороне стола стояла лишь крохотная чашечка кофе по-турецки, вторая — чуть побольше — чашечка с холодной чистой водой и низкая, плетенная из соломки вазочка, наполненная какими-то сладостями, похожими на хворост. Что стояло перед ним, Андрей Акулов едва замечал и ковырял в тарелке вилкой вяло, безучастно. Диалоги, которые вел с ним Ромео, лишали его аппетита. А порой и надолго — сна.
Ромео — как ни смешно звучит, это не кличка, не воровское погоняло: именно такое поэтичное имя дали отпрыску в одной из южных республик СССР, тогда еще могучего и нерушимого. Имя притягивает судьбу: верь не верь, а в шестнадцать лет горячий юноша повторил, в некотором роде, поступок своего шекспировского тезки, нанеся смертельную рану ножом однокласснику, которого приревновал к своей девушке. Последовала первая отсидка… Другого бы, да еще в таком инфантильно-уязвимом возрасте, это сломило, но только не Ромео: напротив, в зоне он приобрел силу, связи и авторитет. Такова была принятая между своими версия приобщения начальника к уголовному миру, и Акулов не испытывал ни малейшего желания ее оспаривать. С него хватало и того, что, когда он познакомился с Ромео Хассанычем, тот носил гордое погоняло Грузовик. Почему именно Грузовик, не объяснялось: может быть, потому, что выносить приходилось уж очень тяжелую нагрузку — вся мощь их, как принято выражаться, организованного преступного сообщества ложилась на плечи Ромео. А может, потому, что, подобно упорной машине, пер по бездорожью, пролагая новые пути… Тесные контакты с чиновниками — его заслуга. В конечном счете усилия Ромео Хассановича в немалой степени способствовали формированию того, что носит название мафии — иными словами, как точно выразился в разговоре с Турецким Костя Меркулов, сращению властных и криминальных структур.
— Отличный кофе, Андрюша, — едва коснувшись края чашечки сухими, как свернутые в трубочку пожухлые листья, губами, бесстрастно сообщил Ромео. — Люблю крепкий кофе, черный, как беззвездная ночь в горах. Но, увы, приходится его запивать холодной водой: сердечко пошаливает. Доживешь до моих лет, тоже придется следить за сердцем.
— Спасибо на добром слове, Ромео Хассанович, — опустив глаза к тарелке, сказал Андрей Акулов. — Вряд ли доживу.
— Может быть, и не доживешь, Андрюша, — так же бесстрастно согласился Ромео. — Если мухлевать будешь!
Чего-то похожего Акулов ожидал, но подготовиться не сумел. К этому невозможно было подготовиться! Глаза, обычно спрятанные под навесом густых бровей, казалось, высунулись из орбит, пронизывая визави обжигающим взглядом, рот превратился в прямоугольник, сверкающий плотным рядом безукоризненно белых зубов. Страшен был не только гнев этого неукротимого человека, но и неуловимая мгновенность перехода от невозмутимости к бешенству. Точь-в-точь кобра: секунду назад она скользнула между камнями, сливаясь с ними и с песком, — и вдруг балансирует перед тобой на хвосте, угрожающе шипя и раздувая капюшон, отмеченный знаком смерти.
— Забыл, Андрюша? — шипел Ромео. — Забыл, кому обязан всем?
— Помню, Ромео Хассанович, — пролепетал Андрей, отшатываясь вместе со стулом. Задетая вилка жалобно звякнула. — Что вы такое говорите? Я ничего не забыл.
Забудешь тут! По гроб жизни Акулов не забудет тюрьму, где встретил Грузовика. Грузовик в тюряге не задержался — и младшего товарища вытащил. По гроб жизни не забудет Акулов, что, побывав короткое время в заключении, с помощью первоначального капитала, денег общака, создал свою крупную компанию с многомиллионным капиталом. При этом и он сам, и его компания служат интересам мафии, отчисляя ей оговоренный процент прибылей. Это не просто воспоминания. Это условия жизни. С ними можно расстаться, только покинув жизненный предел…
