– Садитесь, мистер, садитесь, – проворчал Буллен. «Мистер» не означал, что я в черных списках, просто еще одно свидетельство озабоченности капитана. – Никаких пока следов Бенсона?
– Совершенно никаких.
– Чертов рейс! – Буллен махнул рукой на поднос с бутылкой виски и стаканами. – Угощайтесь, мистер, – непривычная щедрость и либеральность – лишнее доказательство, как он озабочен.
– Благодарю, сэр, – я угостился от души – когда еще такой случай представится? – и спросил: – Что мы будем делать с Броунеллом?
– Какого черта вы это спрашиваете? Что мы будем делать с Броунеллом? У него нет родственников, уведомлять некого, никаких разрешений испрашивать не нужно. В главную контору сообщили. Погребение в море, на рассвете, пока не поднялись и не пронюхали пассажиры. Чтобы не испортить им их проклятый рейс.
– Не лучше ли доставить его в Нассау, сэр?
– Нассау? – он уставился на меня поверх своего стакана, потом осторожно поставил его на стол. – Разве из-за того, что один парень отдал концы, мы все теперь должны с ума посходить?
– Нассау или любая другая британская территория. Или Майами. Любое место, где компетентные власти, полицейские то бишь, смогут разобраться в деле.
– В каком деле, Джонни? – осведомился Макилрой, склонив на бок круглую, как мяч, голову.
– Вот именно, в каком деле? – тон Буллена был совершенно иной, нежели у Макилроя. – Просто потому, что поисковая партия до сих пор не нашла Бенсона, вы…
– Я распустил поисковую партию, сэр.
Буллен откинулся назад на своем кресле, упершись о стол ладонями выпрямившихся рук.
– Вы распустили поисковую партию, – ласково сказал он. – А кто, черт возьми, дал вам право делать что-нибудь подобное?
– Никто, сэр. Но я…
– Зачем ты это сделал, Джонни? – снова вмешался Макилрой очень спокойно.
– Потому что мы никогда уже не увидим Бенсона. Живым то есть. Потому что он мертв. Убит.
Секунд десять никто ничего не говорил. Холодный воздух с необычно громким шумом вырывался из решетки кондиционера. Наконец, капитан спросил охрипшим голосом:
– Бенсон убит? Что вы хотите сказать этим «убит»?
– Хочу сказать, что его прикончили.
– Прикончили? Прикончили? – Макилрой беспокойно заерзал на своем диванчике. – Ты его видел? У тебя есть доказательства? Откуда ты можешь знать, что его прикончили?
– Я его не видел. И у меня нет никаких доказательств. Ни малейшей улики, – я взглянул на Каммингса, который не спускал с меня глаз, сцепив неожиданно побелевшие пальцы, и вспомнил, что Бенсон уже двадцать лет был его лучшим другом. – Но у меня имеются доказательства, что Броунелл был убит сегодня вечером. И я могу связать эти два убийства.
На этот раз молчание тянулось еще дольше.
– Вы сошли с ума, – в конце концов с искренней убежденностью сказал Буллен. – Теперь, видите ли, и Броунелл тоже убит. Вы сошли с ума, мистер, помешались в своем сыщицком рвении. Вы слышали, что сказал доктор Марстон? Крупное кровоизлияние в мозг. Конечно, он не более чем врач с сорокалетним стажем. Откуда ему знать…
– Может, вы дадите мне все-таки закончить, сэр? – прервал я, словно соревнуясь с ним в грубости. – Знаю, что он врач. Также знаю, что у него неважно со зрением. А у меня все в порядке. Я заметил то, что он упустил: грязное пятно на воротничке рубашки Броунелла. Разве на этом корабле кто-нибудь хоть раз видел Броунелла с грязным воротничком? Красавчиком Броунеллом его ведь не так просто прозвали. Кто-то со страшной силой стукнул его чем-то тяжелым сзади по шее. Кроме того, я увидел небольшой синяк у него под левым ухом. Когда его доставили в кладовую, мы вместе с боцманом там его осмотрели и обнаружили точно такую же ссадину под правым ухом и песчинки под воротничком. Кто-то оглушил его мешком с песком, а потом, пока он был без сознания, пережал сонные артерии, и он умер. Пойдите и убедитесь сами.
– Чур, не я, – пробормотал Макилрой. Видно было, что даже ему изменило привычное самообладание. – Чур, не я. Я этому верю, полностью. Все это очень просто проверить. Верю, но все же не могу смириться.
– Что за чертовщина, старший? – Буллен сжал кулаки. – Ведь доктор сказал, что…
