Мелкий карманник, вытащивший доллар у вас из кармана, будет наказан судом. Хотя может так случиться, что этот доллар в вашем кармане не был даже настоящим, он был фальшивым! А его мать умирала, и у него не было денег на лекарства. Я не уверен, преступник ли он – может, добрый и отзывчивый человек, любящий свою мать?
Рано или поздно частная собственность исчезнет, все будет принадлежать всем – тогда кражи исчезнут тоже. Вы же не воруете воду из реки, вы не воруете воздух. Нам надо произвести все, что нам требуется, в таком избытке, чтобы даже самый большой глупец не додумался делать личные запасы. Какой смысл? Все будет доступно, все всегда свежее. Денег вообще не должно быть в обществе. Когда люди живут коммуной, им не требуются деньги. Все ваши потребности удовлетворяются коммуной. Все должны производить, все должны вносить свой вклад в то, чтобы коммуна становилась богаче, чтобы ее благосостояние росло, даже несмотря на то, что кто-то всегда окажется лентяем. Но в этом нет большой беды.
В каждой семье найдется кто-то ленивый. Кто-то – поэт, кто-то – художник, кто-то все время играет на флейте – но вы его любите. Определенная часть ленивых людей в этом обществе будет существовать и даже будет окружена почетом. На самом деле та коммуна, в которой нет лентяев, всегда будет менее богатой, чем та, в которой есть несколько лентяев, которые, казалось бы, ничего не делают, только медитируют, играют на гитаре, в то время как остальные трудятся на полях. Тут надо смотреть немного глубже – такие люди приносят пользу коммуне. Они не занимаются непосредственно производством того, что нужно для жизни, но они производят радость, атмосферу праздника. Их вклад в общее дело полон смысла и значения.
С исчезновением денег как средства обмена множество преступлений исчезнет навсегда. Как только не будет религий, с их репрессивной системой суеверий и морали, такие преступления как изнасилования прекратятся, так что о них никто никогда не услышит. Если с самого раннего детства ребенок воспитывается с уважением к жизни – уважением к деревьям, потому что они живые, уважением к животным, уважением к птицам – вы думаете, такой ребенок убьет кого-то когда-нибудь? В это даже трудно поверить.
А если жизнь полна радости, наполнена песнями и танцами, вы думаете, кто-то захочет совершить самоубийство? Девяносто процентов преступлений исчезнут автоматически, и только десять процентов могут остаться и в будущем обществе – это преступления, обусловленные генетикой. Такие преступления надо лечить в больницах – но не в тюрьмах и исправительных заведениях, не приговаривая людей к смертной казни. Все это так отвратительно, так бесчеловечно, это просто какое-то безумие.
Новая коммуна, новый человек сможет жить безо всяких официальных законов, без так называемого правопорядка. Любовь будет единственным законом, взаимопонимание будет правопорядком. Наука во всех ситуациях, даже самых трудных, будет опорой и прибежищем.
Как вы думаете, ученые – люди того же сорта, что и политики? В какой-то степени, да. Все желания политика сводятся к тому, чтобы быть у власти; значит, и другие люди, которые наделены властью, тоже на них похожи – неважно, это власть над людьми или над неодушевленными предметами. Политик стремится получить власть над людьми, ученый – власть над материей, но желание и в том, и в другом случае, по сути, одно, и тип сознания у них близкий. Так что, в каком-то отношении, они в одной лодке. Но есть много важных моментов, которые делают науку чем-то сильно отличающимся от политики.
Политики превращают живых людей в рабов; именно поэтому политика – такая жестокая вещь. Наука пытается победить материю, это поиск, но без насилия, без жестокости. Однако сейчас наука дошла до такой сложности, что отдельные исследователи не могут больше работать вне научных коллективов – а научные коллективы финансируются политиками. Исследовательские проекты обходятся так дорого, что только правительства в очень богатых странах могут позволить себе их финансировать. Так ученые невольно попадают в руки политиков. В результате научная работа служит национализму, коммунизму, фашизму, капитализму. Ученый уже не является больше тем независимым искателем истины, каким он был раньше, – он становится частью политики, частью идеологии. Он по-прежнему работает, он совершает открытия, но у него нет возможности контролировать эти открытия – весь контроль в руках у политиков. Они решают, в каком направлении он должен работать; иначе его просто перестанут финансировать и прекратят поддерживать его проекты. Но проекты самих политиков – это всегда только война. В результате тысячи ученых с фантастическим уровнем понимания, талантом, гениальностью становятся рабами политического механизма, эксплуатирующего их ум, ставящего его на службу войне и смерти.
