— Худой народ зэки, — озабоченно покачал головой Илюшка. — Они все лючи?
— Да-да, все русские, — подтвердил Иван. — Иди спускай лодку, собирай шмотки.
Он обернулся к нам:
— Помогите ему лодку на воду спустить.
Илюшка нехотя оставил свою желанную ношу и пошел за нами ко второй лодке. Столкнув на воду и ее, мы долго наблюдали, как эвенк борется со встречным течением. Казалось, что его хлипкая фигура сейчас сломается, он весь вибрировал не хуже своего шеста в борьбе со строптивой водой, но вскоре и его лодка ткнулась в берег рядом со своей сестрой.
Чуть отдышавшись после этой тяжелой работы, эвенк начал вытаскивать из балагана свое барахло: котомки, шкуры, закопченный чайник. А Иван уже уложил все наше имущество в лодку. Рюкзаки он разместил посередине, сверху положил ружья, топоры, чайники и, прикрыв все это своим брезентовым пологом, обвязал всю поклажу веревками.
— Теперь если даже и перевернемся, то груз останется в лодке, — пояснил он.
Все это время он поглядывал на Снежку, привязанную рядом с лодкой. Та сидела с обиженным, но спокойным видом. Я понял, что Жереба по-прежнему опасается внезапного визита наших «старых друзей».
— Слушай, а где твоя Нурка? — оторвавшись от сборов, спросил Иван эвенка, лениво копошащегося вокруг своего добра.
Тот сокрушенно покачал головой.
— Амакан Нурку сгубил, — по лицу было видно, что эвенк очень огорчен потерей собаки. — Не знаю, как теперь охотиться…
— Как же это он ее? — ахнул Иван.
— Стара стала, я амакана стрелял, только ранил, он бросился на меня. Нурка отвела амакана, я снова стрелял, а тот Нурке голову совсем разбил.
— Но ты его убил? — все допытывался Жереба.
Эвенк молча показал на медвежью шкуру, лежащую среди его вещей.
Вскоре обе лодки, и наша, и эвенка, были снаряжены к походу. Жереба доверил одно из весел и шест Андрею и провел с нами короткий инструктаж:
— Я буду на корме. Если крикну «Влево», значит, бьешь шестом влево, если «Вправо» то вправо. Ну, а если мы перевернемся или кто-то вывалится из лодки, то главное — развернуться ногами вперед. Если башкой треснетесь о камень, то это уже все. А так ногами можно все-таки оттолкнуться. За порогом всегда есть тиховодина, ну, заводь такая глубокая. Там нужно непременно выбраться на берег, а то дальше снова могут быть шиверы.
— Шиверы… это что такое? — спросил с запинкой Андрей.
Иван удивленно посмотрел на него, словно не понимая, как это взрослый человек может не знать такой ерунды, но все-таки пояснил:
— Ну перекат, порог такой небольшой, камни торчат. Понял?
— А, ну пороги, понятно, — кивнул головой Лейтенант.
Жереба посмотрел на него как на неразумного мальчишку.
— Порог это порог. Через порог на такой лодке и соваться нечего. А шивера, это шивера! Ну ладно, сам потом поймешь.
Перед самым отплытием Илюшка подошел к нашей лодке.
— Вань, — позвал он занятого приготовлениями Жеребу. — На то лето лодку делать?
Иван задумался.
— А черт его знает. Приходи на всякий случай. Я и сам не знаю… По зиме, может, что скажут.
Эвенк потоптался на месте и побрел к своей долбленке.
Стартовали мы одновременно, но Илюшка сразу повернул налево, против течения.
— Куда это он? — удивился я.
— Ему с полкилометра вверх, а там по протоке к себе на Север, километров сто отсюда, — пояснил Жереба, и во всю глотку заблажил так, что у меня ушило заложило. — Ого-го-го!!!
Я еще раз оглянулся на эвенка. Тот сосредоточенно работал шестом, медленно продвигая лодку вверх. И тут же первый поворот скрыл Илюшку и его долбленку от наших глаз.
— Ну теперь они нас хрен догонят, — крикнул Жереба, равномерно работая кормовым веслом.
Он бы не радовался так сильно, если бы видел, что произошло с эвенком дальше. Оглянувшись и увидев, что наша долбленка скрылась из вида, Илюшка хитро улыбнулся и двумя ударами шеста направил свою лодку обратно на стоянку. Причалив к берегу, он, радостно поблескивая глазами, вытащил из вороха вещей заветную канистру, кружку и выбрался на сушу. Отвинтив тугую, герметичную крышку, Илюшка понюхал горловину и пробормотав: «Не обманул Ванька», — налил торопливыми, вороватыми движениями полкружки спирта, долил из чайника воды и, ласково что-то приговаривая, большими, жадными глотками выпил ее до дна.
