Ночами он обдумывал, как это все сделает. Выглядело все просто: три удара ножа, столкнуть тела в какую-нибудь яму, и ищи ветра в поле. Но сегодня он уже дважды подходил к мирно спящим спутникам, и рука с ножом просто не поднялась. А решаться надо было сегодня, этой ночью. Завтра они подойдут к заимке деда Игната. Старика Иван боялся и любил. Было в нем что-то такое, отчего при встрече с отшельником Иван чувствовал себя словно школьник, пришедший к строгому отцу с двойкой. Лучше бы было ему явиться к нему одному, без попутчиков. Тогда бы золото он оставил у него, деду Иван доверял больше, чем самому себе. Если он не сделает это сегодня ночью, то не сделает уже никогда.
Подняв голову, Жереба увидел полоску зари. Это его словно подстегнуло. Он осторожно подошел к спящим. Из-под куска брезента виднелись только головы. Белорус уткнулся носом в свой брезентовый колпак и тихо сопел. Лейтенант лежал на спине, по-богатырски вольно раскинув руки и ноги. Лежащий между ними Юрка, как всегда, свернулся калачиком, он сильнее всех мерз по ночам.
Вытащив из ножен свой тесак, Жереба подошел к Лейтенанту. Его он наметил давно, из всех троих этот был самый справный мужик, а значит, и самый опасный. Иван опустился на колени, всмотрелся в лицо спящего Андрея. Жереба видел каждую морщинку на его лице. Лейтенант во сне улыбался, очевидно, приснилось что-то хорошее.
«Вот и хорошо. Пусть порадуется перед смертью», — мелькнуло в голове у Жеребы. Он поднял нож и не смог его опустить. Несмотря на предутренний морозец, лицо его заливал пот, а в горле застрял ком. Перед глазами Ивана снова замелькали картины их совместного похода. Крушение на долбленке, белорус тогда вытащил его из реки, потом плот, падение с водопада, изматывающее бегство от двуногих хищников, пурга. Если бы не Лейтенант, он бы тогда точно прошел мимо скалы и мимо жизни.
Жереба мотнул головой, стараясь отогнать эти мысли. Ведь если б не эти трое, он никогда бы не попал в глупую заваруху с этими бандитами. Ел бы давно шашлыки да сациви в Сочи, запивал хорошим вином. Да и Снежка осталась бы жива.
Иван постарался сосредоточиться на этой мысли, только в ней он находил какое-то моральное оправдание задуманному. Он поднял руку, посмотрел на блеснувшее голубизной лезвие, но ком в горле не проходил. Тогда Жереба воткнул нож в землю рядом с головой Лейтенанта, отошел к костру и хлебнул из котелка холодного таежного чая. Возвращаясь обратно, он остановился у прислоненного к стволу дерева карабина, посмотрел на него и отрицательно мотнул головой. Нажать на курок, конечно, легче, но так он успеет убить во сне только одного, а эти успеют проснуться и будут смотреть на него! Иван заранее боялся этих взглядов, боялся, что они ему будут сниться потом всю жизнь.
Жереба отметил, что совсем уже рассвело, костер окончательно прогорел, он сделал два шага назад, к воткнутому в землю ножу, но какое-то движение и шорох сбоку заставили его оглянуться. Он сразу понял, что это такое, промелькнула даже мысль, что пацан оказался прав… Его рука по привычке рванулась к ножнам, но ножа не было. Иван успел вскинуть руки и коротко вскрикнуть прежде, чем многопудовая туша медведя опрокинула его на землю и зловонное дыхание смерти пахнуло на него из открытой пасти…
Проснулись мы одновременно, но я первым приподнялся со своего жесткого ложа и еще успел увидеть темную массу, с треском исчезающую в кустарнике.
— Что это было?! — закричал Андрей, вскакивая на ноги и всматриваясь в сторону удаляющегося шума.
— Медведь, — ответил я спокойно.
Павел догадался подбросить в костер сушняк, и мрачная серость раннего утра озарилась ярким светом. Мы втроем прошли до самых кустов и здесь на земле увидели шапку Жеребы и рядом с ней пятна крови.
И только здесь меня заколотило. Андрей поднял шапку, выругался, Павел стоял рядом и молчал, но по лицу его было видно, что он так же в шоке. Лейтенант бросил шапку, метнулся назад и принес горящую палку и карабин. Факел он сунул Павлу, а сам передернул затвор.
Метров через десять мы нашли один из сапогов Ивана. Там, где медведь тащил его тело, трава была примятой, кустарник поломан. И всюду кровь. Пройдя еще метров десять, мы остановились. Факел погас, и за каждым деревом и кустом нам чудилась опасность.
