«Минувшей ночью четверо вооруженных мужчин ворвались в фотоателье и, завладев множительной техникой, изготовили несколько тысяч экземпляров листовок с воззванием некой доселе неизвестной организации. Служащие ателье не смогли описать злоумышленников, поскольку лица их были скрыты масками. Позднее весь город оказался завален этими листовками. Масштабы акции позволяют сделать вывод, что мы имеем дело с многочисленной группой. По некоторым предварительным предположениям, организация насчитывает несколько сот человек. Согласно свидетельству очевидцев, среди распространителей листовок были мужчины и женщины самого разного возраста, при распространении воззвания использовались всевозможные средства передвижения, от велосипедов до грузовых автомобилей. Большинство опрошенных нами граждан солидарны с программой этой так называемой команды «Юстиция» и не подвергают сомнению обоснованность и справедливость ее действий».
Возбужденная дикторская речь сменяется монотонным голосом известного комментатора:
«О чем, в сущности, идет речь? Что представляет собой команда «Ю» и давно ли она была создана? В недавнем прошлом общественное мнение страны всколыхнул скандальный случай, когда стали известны грязные делишки одного из кандидатов в президенты. Как вы помните, на высокий государственный пост претендовал некий Карл Хабрей, глава наркомафии. Этот, с позволения сказать, политик под угрозой ареста предпочел покончить с собой, и при расследовании его деятельности выяснилось, что он же являлся организатором дерзкого банковского ограбления. Дело Хабрея вынудило власти провести тщательную проверку государственного аппарата, и репутация некоторых ведомств заметно пошатнулась. В настоящее время предпринимаются меры по очистке государственных органов от сомнительных лиц, однако общественность, судя по всему, не удовлетворена результатами. Здесь и следует искать источник внезапной активности «Юстиции». Согласно информации, полученной от органов правопорядка, за последние годы имели место несколько случаев самочинной расправы с уголовными элементами, когда ответственность взяла на себя «Юстиция». Группировка «Ю» расправляется с преступниками, избежавшими правосудия, что называется, голыми руками. Сегодняшняя листовка — отнюдь не первое воззвание «Юстиции», несколькими днями раньше аналогичное обращение было разослано в редакции ведущих газет, однако не возымело никакого эффекта. Последняя акция показывает нам, что существует некая организация, насчитывающая десятки, если не сотни людей, которые считают своим долгом очистить общество от преступных элементов. Однако нас не должны ввести в заблуждение их, на первый взгляд, убедительные доводы. Пусть даже акции команды «Ю» и направлены против преступников, но эти люди совершают самосуд, что недопустимо ни в одной цивилизованной стране».
Я вылезаю из постели. Что бы ни болтали эти обозреватели, все они льют воду на нашу мельницу. Несуществующей команде и не требуется лучшей рекламы, достаточно, что «Юстиция» стала предметом разговоров. Пусть слух о ней достигнет многих и многих ушей, пусть заставит людей призадуматься. Лишь бы единственный, подлинный «Ю» простил мне мое самозванство…
В поисках музыки Даниэль переключает на другую волну. Сладко зевая, я опускаюсь на стул. Он оборачивается, и я киваю в сторону радиоприемника:
— Что там стряслось?
— Ничего интересного, — отвечает он.
— А я уж думала, началась революция. Что ж, коль скоро все спокойно, пойду чистить зубы.
— Хороший был фильм?
— Какой еще фильм? — Я недоуменно таращу на него глаза.
— Выходит, я должен напоминать тебе, что вчера вечером вы с Мартином были в кино?
— Что ты ко мне пристал?! Знаешь ведь, что с утра у меня в голове всегда туман! Где тут у нас ванная комната? — В надежде, что мне удалось выскользнуть из ловушек, звучно зеваю и уношу ноги из кухни, подальше от Даниэля.
Освеженная и бодрая после душа, уже одетая к выходу, я снова возвращаюсь на кухню. Нам вот-вот пора отправляться на съемки! Подавляя нервные спазмы, заталкиваю в себя завтрак и даже кофе выпиваю, хотя, по моему убеждению, Даниэль варит его с единственной целью — спровоцировать у меня инфаркт. Теперь остается ждать, когда после этой отравы сердце перейдет на бешеный ритм. Однако ожидания мои напрасны, сердце если и колотится чаще обычного, то, скорее, от страха. Похоже, я начинаю привыкать к ядовитому напитку, а может, просто кофе сегодня не такой крепкий. В конце концов, и Даниэль Беллок, вероятно, способен нервничать. Я пристально изучаю его лицо, но на лице этом разлита полная безмятежность. Ну что вы скажете, Бастер Китон рядом с этим человеком показался бы издерганным неврастеником! Тридцать четыре года назад акушер, демонстрируя матери новорожденного Даниэля, должно быть, объявил: «Ваш младенец, сударыня, здоровый и нормально развитый ребенок, если не считать одного мелкого дефекта — атрофии лицевых мускулов». Впоследствии, дабы компенсировать недостаток, юный Беллок всячески старался развить все прочие свои мускулы.
