С той минуты, как только на голову невесты будет надет борык, невеста считается замужней женщиной. Этот переход от девичества к замужеству на туркменских свадьбах почти всегда отмечается веселой и бурной борьбой женщин.
Девушки, чтобы усилить свои ряды и оказать достойное сопротивление противнику, поставили в середину своего ряда не уступающую в силе и ловкости доярке Аксолтан юную колхозницу Акгуль Аймамедову. Акгуль — девушка видная, яркой красоты. Лицо белое, как фарфор, без единого пятнышка. И на этом белом лице светились удивительно живые продолговатые глаза. И выходит, что имя Акгуль, Белый цветок, ей было дано неспроста.
Когда женщины приготовились к схватке, откуда-то явился судья — молодой худощавый человек, одетый в яркую спортивную форму. Оглядев женщин, он звонко крикнул:
— Внимание! Буду считать до трех. Как только скажу три! — начинайте… Итак, раз, два, три!
Женщины быстро сошлись, словно ударились друг о друга две красные волны. Как и следовало ожидать, в центре всеобщего внимания оказались Аксолтан и Акгуль. Симпатии зрителей разделились. Одни «болели» за доярку, другие — за Белый цветок, и обеих подбадривали воодушевляющими криками.
— Смелее, Аксолтан! Кидай ее на кошму!
— Да крутани ее! Что ты ее жалеешь!
— Акгуль, не сдавайся! Дай толстухе подножку! Только резко: раз — и готово!
Белый цветок, услыхав этот совет, рванула на себя доярку и перевалила через левую ногу. Обе рухнули на кошму. Борык с головы Аксолтан слетел и колесом откатился в сторону. Раздался дружный хохот зрителей.
Смущенная Аксолтан вскочила на ноги и подобрала борык. Потом подзасучив рукава, с решительным видом бросилась на Акгуль. Свою противницу она буквально смяла ударом корпуса, а остальных разметала в разные стороны. Прорвавшись к невесте, она сняла с нее тюбетейку и надела на Эджегыз новенький борык.
Аксолтан и Акгуль судья вручил по платку. Остальные участники тоже получили подарки.
Так прошла свадьба Джумы, свадьба шумная, веселая, на которой гуляло все село Геокча-2.
12
С той поры прошло немало лет.
Теперь Джума — сам бригадир. Так же, как его учитель Мамед Кулиев, он завел в бригаде строгий порядок, укрепил дисциплину. Это сразу сказалось на результатах труда. О бригаде заговорили. Стали ставить в пример. И немало находилось таких, кто хотел влиться в его коллектив. Но прежде чем принять новичка, Джума спрашивал: «А как насчет трудностей? Не боишься?»
Всего один вопрос. Простой. Житейский. Чтобы не было никаких иллюзий насчет легкого заработка и легкой жизни. И сам же объяснял эти трудности:
— Вот погляди, — рукой на окно, где, как в раме, виднелся залитый зноем желтый пустынный пейзаж, — у нас жарко и скучно. Нет ни садов, ни воды, ни большого селенья. Все это будет потом, когда мы проложим канал. Бывает у нас и холод, и ветер, и пыль. И хлеб жесткий. И часто еда — всего из одного блюда. Так что подумай, а потом приходи.
Многим такая жизнь была не по вкусу. Они уходили и больше не появлялись.
В январе 1969 года бригада Джумы приехала в долину Копет-Дага строить водохранилище. Свои походные домики и пять бульдозеров она поставила недалеко от районного центра Геок-Тепе, там же где и расположилась бригада Байрамгельды Курбана.
Зима стояла суровая. На горах и в степи лежал снег. Лишь в извилистых горных складках, затаившись, синели прозрачные тени.
Несмотря на крепкий мороз, бригада не теряла времени даром. Чуть свет — за ремонт бульдозеров. Металл будто раскален: дотронешься рукой, прихватит так, что кожу на нем оставишь.
Джума Кичиев и узкоглазый, как монгол, веселый казах Сарсан Кенганов, ремонтировали бульдозер. Они вполголоса поругивали мороз и по очереди работали разводным ключом. Закрутив последнюю гайку, Джума выпрямился и взглянул на горы. Там, вдоль крутого белого склона, громко каркая, куда-то на восток летела черная воронья стая.
— У, черти! Опять к снегу каркают! — сердито проворчал Джума, провожая взглядом птиц.
— Карга яман, — в тон бригадиру сказал Сарсан, — скверная птица ворона. Вот гусь… Гусь лучше. Гусь один раз крикнет, смотришь — весна!
