— Ты бы хоть иногда, для разнообразия, шевелила мозгами, пока они у тебя совсем не заржавели. Или у тебя только суставы гибкие? Думаешь, для чего я тебя за справкой в филармонию посылал — подтереться было нечем? Нет, моя дорогая, эта справочка будет веским аргументом при определении суммы компенсации. Одно дело — взыскивать возмещение за моральный ущерб, нанесенный рыночной торговке Будиной, и совсем другой коленкор, когда пострадавшая — актриса Людмила Будина, выступающая под псевдонимом Лючия Растрелли! Полжизни выступала мадам Растрелли на сцене, успехом пользовалась у зрителей, на гастроли ездила за рубеж, а теперь по вашей милости, господа хорошие, лежит наша несравненная Лючия, разиня рот, на больничной койке и на карьере своей артистической может смело поставить крест. Вот здесь и справочка от доктора прилагается. Полная, так сказать, потеря работоспособности. Бесподобная Лючия Растрелли потеряна для искусства навсегда. Поняла?!
— Поняла. — Люся поспешила убавить газ под кастрюлей со щами из щавеля. Еще немного — и убежали бы.
— Ну, и молодец, что поняла, — белозубо разулыбался Сашенька. — Полмиллиона хрустящих — вот минимальная сумма, на которую я готов согласиться на этот раз. Ни грамма не уступлю. Вплоть до суда!
— Рублей? — деловито уточнила она, помешивая гуляш.
— Баксов, дура! Вот деньги, поезжай, купи себе что-нибудь поприличнее из одежды и на ноги. Очень приличное! Ты меня поняла? Одежка на тебе должна быть высший класс! На обратном пути заедешь в фирму по прокату автомобилей, возьмешь джип. На свое имя. На три дня. Здесь адрес. — Он протянул ей визитку.
— Дык…
— Что «дык»?! Опять «дык»! Я скоро с ума сойду от этого твоего «дык»!
— Господи, Саш, — у Люськи сердце защемило от жалости, — ну, что ты так нервничаешь? На тебе же лица нет! Вон и про сметану забыл. — Она положила ему в тарелку полную ложку сметаны. — Какие же это зеленые щи без сметаны? Вкусно?
— Вкусно. Спасибо, — вымученно улыбнулся он. — Люсь, не обращай на меня внимания. А? Извини. Нервы сдают. Устал.
— Угу, — Люсенька проглотила ком в горле. — Саш, может, ну ее к ляду, эту большую компенсацию? Эти твои полмиллиона! Чем так мучиться, лучше сделаем все, как всегда?
— Так у нас и так с тобой все, как всегда. Как в первый раз! — озорно подмигнул он.
До чего ж все-таки обаятельный мужик, ее Сашенька. Век бы на него смотрела, любовалась, не отрываясь.
Не зря, выходит, он так нервничал. Беспокоился. Были у него на то причины. Были!
Иначе почему это вдруг оказалась она на больничной койке? В таком состоянии — и одна? Никогда у них раньше дело до больницы не доходило. Ни разу! Сашка умел с травматологами договариваться.
Нет, здесь явно что-то не так, имелась у него причина для беспокойства. Точно! Имелась. И Сашке эта причина была прекрасно известна. Потому и с ума он сходил в последнее время больше обычного, бросался на нее, как цепной пес. Что ни скажешь, все не так да не ладно.
Бросаться бросался, а тревогой своей не поделился. Пощадил Люсеньку. Не хотел волновать. Знал, что у нее нервишки ни к черту.
Сказал, мол, волноваться ей не о чем. Он все берет на себя. Сложности будут, но только на уровне переговоров. Ее это не касается.
Люся же делает все, как обычно. Пришла, поскользнулась, упала и вывернула себе все, что можно. Вот, мол, и вся разница.
Чем больше будет повреждений, тем больше мы срубим компенсацию!
Ты же актриса у нас, а не хухры-мухры. Отсюда и шмотье дорогое, и джип. Вот, мол, и все тебе отличия.
Все, да не совсем все! Подвела их отлаженная, не раз проверенная на деле схема. Дала сбой!
Началось с того, что Люся в тот день опоздала. Здорово опоздала. На целых полчаса!
Сначала ключ у нее в замке застрял. Из квартиры вышла, стала дверь за собой закрывать, ключ повернула, а вынуть не может. Заклинило его намертво. Ни туда, япона мать, ни сюда.
Люся — к соседке, соседка портниха, у нее всегда масло машинное припасено. Хорошо, та дома была, дала масленку. Пока масло из масленки в замочную скважину закапывала, пока ключ выворачивала, потом руки мыла — времени прошло уйма!
