Знание-сила, 2008 № 02 (968) - страница 62

Нобелевскую премию по экономике в 2007 году получили три американских экономиста: Леон (Леонид) Гурвиц, профессор Эрик Маскин (Принстонский университет) и Роджер Майерсон (Чикагский университет) — за создание основ теории оптимальных механизмов.

Первый из лауреатов уже не работает в университете: почетному профессору университета в Миннесоте Леону Гурвицу — 90 лет. Работу, за которую ему присудили премию, он написал сорок лет назад, а теперь живет в крохотной квартире в доме престарелых и сначала известие о том, что он стал нобелевским лауреатом, воспринял как шутку. Тем не менее, именно его работа послужила основой дальнейших разработок Эрика Маскина и Роджера Майерсона. Узнав о лауреатстве, Эрик Маскин чрезвычайно обрадовался, что Гурвиц все- таки дожил до всемирного признания...

О сути революционной в свое время работы Гурвица, а потом — и всего нового направления экономической науки, созданного усилиями нобелевских лауреатов 2007 года, профессор Стэнфордского университета Михаил Берштам сказал: это изучение стимулов, влияющих на поведение человека в сфере экономики. «До начала работы Гурвица и его коллег, — объяснял он журналистам, — речь шла о том, что оптимальное размещение ресурсов в экономике связано только с теми ограничениями, которые даны природой и общественными институциями. А то, как сам человек ведет себя, в зависимости от стимулов, как-то не рассматривалось. И вот Гурвиц, а потом его последователи, ввели в анализ стимулы. Именно стимулы соединяют эгоистические, личные интересы человека с результатами его работы, от стимулов они и зависят. Сейчас это кажется элементарным, но тогда это еще не было частью экономических моделей».

Профессор Маскин очень эффективно применил теорию Гурвица в анализе кредитных рынков, определяя, какой должна быть оптимальная организация производства, чтобы стимулы формировали практическую деятельность людей в нужном для этого производства направлении. Его изящная работа оказалась приложимой и к достаточно далекой от экономики сфере политики, к деятельности политических организаций.

Профессор Чикагского университета Роджер Майерсон — автор работ, которым сулят большое практическое будущее. Он рассматривал действие стимулов в ситуациях, когда «невидимая рука рынка» (по Адаму Смиту) оказывается бессильной. Они складываются, когда на экономической арене не действует свободная конкуренция, которая заставляет держать цены на приемлемом для потребителей уровне, а роль государства в регулировании такого рода ситуаций поневоле ограничена из-за их «непрозрачности», крайне затрудняющей контроль за ними. Так, Майерсон предложил остроумный способ умерить аппетиты монополий в определении цен на свою продукцию, когда очень затруднительно определить размеры их реальных затрат на ее производство. Мы не знаем, каковы затраты монополиста? Ну и нечего тратить силы на то, чтобы их установить: надо создать мощный стимул для того, чтобы монополист сам честно объявлял их величину, предлагает Майерсон. Достаточно наложить очень высокие штрафы на монополиста, если окажется, что он обманывает общество по части своих затрат. Тогда у него появляются «стимулы» раскрывать свои затраты, а государство сможет его четко регулировать. И это — только один частный и мелкий пример возможного использования теории оптимизации экономических механизмов на практике.

Леон Гурвиц

Эрик Маскин

Роджер Майерсон

Работы Майерсона уже сейчас играют заметную роль в разработке программ приватизации в разных странах. Нобелевский лауреат — автор целого ряда работ по экономике Ирака. Эрик Маскин в статьях последних лет показал, как могут работать устойчивые демократические коалиции в разных странах. Все это лишний раз подтверждает, насколько практична хорошая теория: многие экономисты считают, что эта теория лишь очень абстрактная область математической экономики.

Нобелевская премия 2007 года, как и многие другие нобелевские премии по экономике последних десятилетий, показывает, что экономическая наука все дальше уходит от достаточно механистического представления о своем объекте. Прежде экономическое поведение человека представлялось ею исключительно просто: любой из нас в этой области действует, стремясь затратить как можно меньше сил и средств и получить при этом как можно большую прибыль. Казалось, что такое поведение можно «просчитать», и его неоднократно просчитывали — но слишком часто выведенные таким образом формулы не срабатывали в приложении к реальной экономической жизни, а поведение человека в ней оставалось слишком непредсказуемым. Поэтому внимание экономистов все чаще обращалось к закономерностям поведения человека — не «человека экономического», героя прежних экономических трактатов, а просто человека. «Просто» человек оказывался существом слишком сложным и чтобы понять поведение экономического «агента» или «актора», экономической науке все чаще приходилось обращаться к другим наукам о человеке: психологии, социальной психологии, социологии — теперь, кажется, добрались и до политологии. Обращаются к этим наукам и их понятиям экономисты со своим собственным инструментарием, превращая их в область действия строгих математических методов. Взаимодействие этих наук существенно обогащает их все, а, в конце концов, обогащает и наше представление о человеке в самых разных сферах, ситуациях и действиях.