Заметно возросло согласие с утверждением "привыкли относиться по-свойски" в средних статусных группах, примерно в той же степени оно уменьшилось в высших, в низших осталось без изменений.
Ксенофобия
Аналитический центр Юрия Левады опубликовал в "Вестнике общественного мнения" результаты исследований 1994 и 2003 годов, по которым можно судить о динамике общественных отношений, в том числе — об отношениях к людям разных национальностей: евреям, эстонцам, азербайджанцам, американцам, чеченцам, цыганам, арабам, немцам, японцам, неграм. Сопоставление данных за эти годы было представлено в статье А. Леоновой "Настроения ксенофобии и электоральные предпочтения в России в 1994- 2003гг.". Приводим цитаты из этой статьи.
Минувшее десятилетие характеризуется неуклонным ростом общей этнической неприязни, причем настроения враждебности выходят за пределы групп — традиционных носителей шовинистической идеологии и распространяются на слои, ранее бывшие оплотом ценностей толерантности и универсализма. Рост обшей этнофобии в российском обществе сопровождается увеличением доли именно радикально настроенных шовинистов. Обращает на себя внимание незначительность группы "умеренных", численность которой в течение десятилетия ни разу не превышала трети опрошенных, тогда как стабильный рост демонстрировала именно группа, не стесняющаяся высказывать враждебность в отношении этнических других.
Если в начале наблюдений, зимой 1994 года, самой многочисленной среди опрошенных была группа, заявлявшая об отсутствии этнических предрассудков, а доля открытых ксенофобов составляла лишь четверть, то к весне 2004 года ситуация зеркально изменилась: 40% опрошенных открыто заявили о неприязни к "инородцам", а сторонники терпимости оказались в явном меньшинстве.
Это свидетельствует о том, что ксенофобия лишь в незначительной мере — прямая импульсивная реакция на социальные напряжения. Напротив, она закрепляется в сознании значительных групп населения как общая ценностная установка и не исчезает после спада общественной возбужденности.
Этническая неприязнь укореняется среди представителей наиболее активных возрастов. Наиболее подвержена этнофобии группа со средним и средним специальным образованием, сохраняя лидерство на протяжении девяностых годов. Менее других в этнические конфликты (как, впрочем, и в общественную жизнь в целом) в этот период были вовлечены наименее образованные. Однако на рубеже десятилетий, на фоне общего взлета напряженности в начале 2002 года опрошенные с высшим образованием как будто продемонстрировали относительную устойчивость к общественному неврозу — рост этнофобии, хотя и заметный, оказался у них значительно ниже, чем среди менее просвещенных сограждан. Но на фоне резкого падения напряженности в остальной части общества высокообразованная группа сохранила уровень этнической неприязни и сравнялась с традиционно наиболее ксенофобией.
Рост неприязни к иноэтническим группам в российском обществе не является рациональным ответом на реально существующие угрозы, а скорее становится преобразованием накопившейся в обществе напряженности, чувства бесперспективности в раздражение против воображаемого "другого". Этот механизм создает столь недостающее чувство общности судеб у людей, которое было нарушено в годы реформ, принесших расслоение и разрушивших прежние представления о "принятых" способах социальной динамики. Так наиболее мощным, а возможно, и единственным способом социальной мобилизации и консолидации становится поиск внутреннего врага, перенос на него своей неудовлетворенности и обиды.
О всеобщности этого механизма свидетельствует широта и сходство динамики распространения ксенофобных высказываний в различных частях общества: начиная с наиболее социально уязвимых, они распространяются на более благополучные группы, которые раньше или позже попадают под "обаяние" "всенародных" идей и настроений.
Выясняется, что "образованный класс" отнюдь не является "властителем дум". Он не защищен от растворения ранее консолидировавших его идей и принципов во всеобщем потоке неуверенности и ожесточения. Оказавшись в арьергарде господствующей тенденции и, наконец, как бы нехотя примкнув к ней, интеллигенция теряет не только основания группового единства, но и ощущение добровольности выбора пути, которым она следует, а значит, сознание своей правоты, наличие перспективы.
